Штернберг промолчал.
— Ладно, будем считать, что мы обменялись угрозами и заключили договор, — резюмировал Каммлер. — Просмотрите, пожалуйста, вот эти бумаги. Мне нужно ваше мнение.
Генерал достал из портфеля ещё одну папку — на сей раз тощую канцелярскую, без надписей. Положил на середину стола. Что бы ни было там, под этими пустыми графами, под грязно-серым картоном, Штернберг ничего не желал знать, к нему это больше не имело никакого отношения. Жажда зелья снова стала напоминать о себе, и, чтобы отвлечься, Штернберг принялся думать об альпийских лугах. Вот где он хотел бы сейчас очутиться. Синь июньского неба, сияние снегов на горных пиках, а ниже — бескрайние моря цветов: если лечь на землю и запрокинуть голову, то жёлтые шары купальниц, наполненные солнцем, в лёгких тенях полураскрывшихся лепестков, и голубые звёздчатые цветки водосбора оборачиваются куполами сказочных городов. Когда-то он мечтал показать Дане Альпы, но так получилось, что она увидела их без него...
Где-то к северу, далеко, загрохотали зенитки, а потом началось то, что здесь, в доме, воспринималось скорее как отголоски подземной войны, никак, казалось, не связанной с гулом доносившихся ударов. От разрывов бомб у многих вещей в комнате начался припадок: первой переливчато запаниковала люстра, затем, шаркнув, приоткрывая первозданно-яркий кусок обоев, накренилась мутная тёмная картина с изображениями образцов совершенной человеческой плоти — не то атлетами, не то арийскими грациями, — затряслась посуда на столе, но больше всего донимала лежавшая на краю блюдца тонкая серебряная ложка — она жалобно позвякивала, и Штернберг внезапно обнаружил, что они с Каммлером оба смотрят на неё как загипнотизированные.
Каммлер переложил ложку на край стола.
— Неужели вам нисколько неинтересно, доктор Штернберг? Вам, такому азартному исследователю?
Штернберг взял папку. Какие-то письма, донесения, выдержки из свидетельских показаний... Какая чушь... Если сейчас в дом попадёт бомба, то отдельные листки из этих бумаг, возможно, уцелеют, разлетевшись по двору, а вот людям будет конец...
Безучастно скользивший по строкам взгляд споткнулся. Между страницами документов, словно засушенные листья, лежал страх — но отнюдь не это было главным. Штернберг моргнул, поправил очки и принялся читать с самого начала и внимательно.
Специальное строительное бюро VI
Эрфурт, 25 ноября 1944
Группенфюреру СС Каммлеру,
руководителю специальных строительных инспекций СС
Варштайн, (адрес зачёркнут)
Относительно «B-19» Гранит
Д-р Каммлер,
прежде всего вынужден сообщить Вам, что эти мерзавцы из местного археологического общества перешли от угроз к действию. За последние сутки выведены из строя 3 грузовика и подъёмный кран. Поймать вредителей не удалось. Объект охраняется круглосуточно, тем не менее, солдаты ничего не видели и не слышали. Хочу особо подчеркнуть, что все неполадки носят необычайный характер и объективно возможны только при вредительстве на этапе производства. Подробности в прилагаемом отчёте.
Есть и другие поводы для беспокойства. Возможно, они распыляют какой-то газ или ухитряются подмешивать что-то в пищу. У рабочих из моей строительной бригады начались галлюцинации. Солдат это пока не коснулось. Я требую немедленного расследования и ареста виновников. Мы выбиваемся из графика.
Большая часть экранов блокирована, поэтому воздействие со стороны объекта исключено. Во всяком случае, так я говорю подчинённым, но лично у меня появились сомнения. Вся наша группа постоянно находится в области действия большого экрана. Связано ли данное обстоятельство с происшествиями? Я настаиваю на том, что должен получить от Вас самую полную информацию о возможном воздействии объекта на человеческую психику.
Подтверждаю, что камера под извлечённым гранитным блоком пригодна для размещения оборудования. Однако наиболее вероятное назначение камеры — резонатор, и мне нужно время, чтобы изучить этот вопрос в деталях. Возможно, оборудование следует устанавливать над камерой.