Она понимала, что снисхождения к ней не будет.
В коридоре едва слышно заскрипел паркет, но не под шагами. Это был жуткий, плавно перебирающий доску за доской скрип под колёсами инвалидной коляски.
Дана уставилась в пол. Не смотреть. Не слушать. Мало ли, что хозяин скажет — не бить же будет, в самом деле. Наверное, будет допытываться, что она украла. Но у неё ничего нет. Когда он это поймёт, просто рассчитает её, и всё.
«А ведь тут, кстати, его кабинет». Впервые за весь месяц Дане пришла в голову такая мысль, хотя она регулярно вытирала пыль в этой комнате, где все вещи всегда оставались на своих местах, и подолгу заворожённо разглядывала два огромнейших старинных меча, висевших на стене над столом — тёмных, иззубренных, очень простых, украшенных лишь крестами на навершиях, с клинками невероятной длины, даже больше, чем её невеликий девичий рост. Мечи крестоносцев.
Тишина. Скрипнул пол возле самой двери; в этом доме не было порогов. Молчание.
— Подойдите. Посмотрите сюда.
Так вот каков его голос. До дрожи знакомый баритон — когда-то, несомненно, звучный, а теперь приглушённый, словно бы записанный на пластинку, но сохранивший оттенок глубокой небесной синевы, которая всегда мерещилась Дане в этом — нет, не в этом, но очень похожем голосе.
Усилием воли Дана подняла голову и встретила тяжёлый взгляд барона фон Штернберга.
— Подойдите сюда, фройляйн. — На укрытых чёрно-багровым пледом неподвижных коленях барона лежал распахнутый альбом с фотографиями. Улика. Именно в таком виде Дана бросила альбом обратно в нижний ящик комода, когда её застукали. Она не знала, где лежат ключи от комода, — но умела открывать небольшие и несложные замки, уроки психокинеза в экспериментальной школе «Цет» всё-таки не прошли впустую. Пригодились и навыки поиска предметов с помощью маятника: так она нашла место, где альбом был похоронен.
— Я хочу знать, почему вас интересуют эти фотографии. — Узловатый палец ткнул в снимок, как раз в тот самый, который Дана сначала нацелилась своровать, выколупать из-под твёрдых картонных уголков, однако сдержалась, решила просто посмотреть — но именно потому и попалась.
— Если вы не ответите мне, то будете отвечать в полицейском участке.
— На снимках ваш сын, — глухо сказала Дана.
— Мой сын давно мёртв, — стальным тоном произнёс барон. — Что вам понадобилось в чужом семейном архиве?
— Вот эти фотографии. — Отпираться было бессмысленно. — Фотографии вашего сына.
— Отныне в любом приличном доме вас даже на порог не пустят, фройляйн. Вы этого хотели добиться? Вы добились. Это же до какой степени бесстыдства надо дойти, настолько гнусного и жалкого бесстыдства! Я, знаете ли, не удивлюсь, если сейчас выяснится, что вас нарочно подослали. Кто, зачем?