– Балуюсь.
– А мне можно?
– Да.
Олег подплыл к ближайшему манекену и занес руку, чтобы ударить, но тот был так похож на человека, что у него сердце защемило. Он разжал кулак и опустил руку. Ему вдруг стало жалко манекенов, которых бьет Петя.
– Зачем ты это делаешь?
– У них в головах фиксаторы перегрузок. Хочу разыграть инженеров внизу, пусть думают, что же там происходило с манекенами, отчего возникли такие перегрузки.
– Я тебя хотел спросить о чем-то, – припомнил Олег.
– О чем?
– Я не помню, забыл. Может быть, ты знаешь, о чем я хотел спросить?
– О том, как делают кленовый сироп? – предположил Петя.
– Не знаю, может, и про это. А как его делают?
– Я тоже не знаю. Наверняка из клена.
– Ну да, логично.
«Точно приступ!» – прорвался издалека тихий голос.
– А Эрни знает, из чего делают кленовый сироп? – спросил Олег.
– Не уверен. Он не из тех, кто знает все на свете.
– А из каких?
– Из тех, кто все умеет.
– Если он умеет все на свете, значит, он умеет делать кленовый сироп, – заключил Олег. – Поэтому знать все на свете и уметь все на свете почти одно и то же.
– Да, иди у него и спроси. Если узнаешь, обязательно сообщи мне, этот вопрос надо решить немедленно.
Олег отправился искать Эрни, а Петя остался бить манекенов. Никогда в жизни Олег не чувствовал себя так уютно, он словно отсек от себя все лишнее и стал чистым духовно и физически. Пузо по-прежнему было при нем, но даже оно, казалось, дополняет его, и он бы был совсем другим, неполноценным, если бы лишился его. В этот момент Олег оказался так близко к нирване, что продлись момент чуть больше, и он смог бы считать себя очередным Буддой.
«Борись!»
Эрни завис на нижней палубе у пульта связи. Он смотрел в пустой экран с напряженным видом.
– Эрни, – позвал Олег.
Никакого ответа.
– Эрни. Что ты делаешь?
Молчание.
– Я тебе мешаю?
– Я занят, чего тебе?
Экран был выключен с самого старта, никто его не включал. Однако Эрни смотрел на него с видом охотника, готовый в ответ на неожиданную вспышку света вскинуть руку и сказать: «Вот она!»
– Петя говорит, ты умеешь все на свете.
– С чего такие выводы?
– А ты не умеешь все на свете?
– Нет.
– А что ты не умеешь?
– Проще сказать, что я умею.
Олег захлопал глазами, он мысленно повторил диалог и постарался сосредоточиться на своей цели:
– А ты умеешь делать кленовый сироп?
– Нет, но мой дед умел. И у него получалось так, своеобразно.
– Как он его делал?
– Доил дерево, а потом выливал на поднос и ставил на огонь.
Этого Олег не знал, хотя родился он и вырос в деревне, далекий от городской среды. Он решил расспросить поподробнее:
– Получается это как с березовым соком, только тут он кленовый.
– Наверное. Только сок это не сироп, – загадочно ответил Эрни.
– Ну это да, сок – не сироп.
«Это приступ! У тебя уже бывали такие, борись!»
Олег встряхнул головой один раз, другой, и почти физически почувствовал, как к его сознанию прилип мерзкий слякоч, обнявший его голову и не дающий думать нормально. Каждый раз, когда он пытался сосредоточиться, он словно получал пинка и его мысли улетали вдаль.
– Эрни, – позвал он. – У тебя в голове, случайно, не сидит безумный марионеточник?
Целиком погруженный в процесс наблюдения за пустым экраном, Эрни не заметил вопроса. Он наклонился настолько близко к стеклу, что почти касался его лбом. Олег решил оставить пилота в покое и вернуться к началу. Он поплыл в сторону окна, уже не помня, что он тут делал в прошлый раз, и снова увидел черный шар. Тот все так же висел за иллюминатором, безучастно. Олег потянулся к нему и вновь задумался о том, какие страшные у него руки. Пальцы его не принадлежали человеку бумажной работы, это были пальцы каменщика, страшные, жесткие и сильные. Еще в университете их группу водили на исследования по антропологии и там всем давали замерить силу сжатия обеих ладоней. Левой рукой Олег без проблем выжал максимум на приборе, похожем на пружинный эспандер: он набрал пятьдесят два килограмма на левой и сорок восемь килограммов на правой.
«Борись!»
Олег еще задумался, почему это его левая рука сильнее правой, ведь он правша и все делает правой: пишет, ест, держит зонтик, открывает двери, бреется, застегивает пуговицы. В конце концов, он руки пожимает тоже правой, и пока его основная рука занимается обычными делами, левая свисает без дела и служит только как противовес. Однако исследования показали, что, пока правая рука выполняет всю основную работу, его левая втайне от хозяина подкачивается.
«Борись!»
А еще в том же музее антропологии лежал череп возрастом в сто шестьдесят тысяч лет, самый старый череп, находящийся на территории России. Сто шестьдесят тысяч лет! Этот череп своими пустыми глазницами видел все человеческие войны и наверняка мог бы рассказать что-нибудь интересное и поучительное. Его как следует отчистили, покрыли тонким слоем лака и без проблем давали потрогать и подержать в руках всем, кто желает. Олег держал его на ладони и думал, а вдруг его кто-то уронит? Его-то собственный череп вряд ли продержится столько времени. Уж точно не зубы. Без металлических штифтов они выпадут, не успеет он свой век дожить.