Она вопит. Нэссун часами слушала ее бессвязную болтовню дребезжащим голосом, и, возможно, это заставило ее думать о Ниде как о певчей птичке, болтливой, щебечущей и безобидной. Этот вопль – крик хищника, чья дикость превратилась в ярость из-за того, что ей не дали обрушиться на добычу. Она пытается вырваться, рискуя ободрать кожу и порвать связки, но хватка Стали крепка как камень. Она попалась.
Звук откуда-то сзади заставляет Нэссун резко обернуться. В десяти футах позади нее Умбра и Шаффа размыто слились в поединке. Она не может видеть, что происходит. Оба двигаются чересчур быстро, бьют стремительно и жестоко. Когда ее уши ловят звук удара, они уже в другом положении. Она даже не может сказать, что они делают, – но она боится, так боится за Шаффу. Серебро в Умбре течет рекой, сила постоянно поступает в него через эти блестящие корни. Однако в Шаффе это течение тоньше, как цепь стремнин и заторов, дергающая его нервы и мышцы и непредсказуемо вспыхивающая в попытках отвлечь его. По сосредоточенному лицу Шаффы Нэссун видит, что он все еще держит ситуацию под контролем, и что именно это спасло его; его движения непредсказуемы, стратегически рассчитаны, выверены. И все же. Потрясающе, что он вообще может сражаться. И то, как он заканчивает бой, когда его рука по запястье входит под челюсть Умбры, ужасает.
Умбра издает ужасающий звук, замирает – но мгновением позже его рука снова устремляется к глотке Шаффы, размываясь от скорости движения.
Шаффа ахает – так коротко, что это может быть просто вздох, но Нэссун слышит в этом предупреждение – и отводит удар, но Умбра все же двигается, хотя глаза его закатились, а движения дерганые и неуклюжие. Нэссун осознает – Умбры уже нет в его теле. Что-то иное управляет его конечностями и рефлексами, пока жизненно важные связи не разрушены. И да – в следующее мгновение Шаффа бросает Умбру наземь, вырывает свою руку из его тела и растаптывает голову противника.
Нэссун не может смотреть. Она слышит хруст – этого довольно. Она слышит, что Умбра еще дергается, движения его более слабые, но упорные, и она слышит слабый шорох одежды Шаффы, когда тот наклоняется. Затем она слышит то, что ее мать в последний раз слышала в той маленькой комнатке в крыле Стражей в Эпицентре: треск кости и звук рвущихся хрящей, когда Шаффа погружает пальцы в основание размозженного черепа Умбры.
Нэссун не может закрыть уши, потому она фокусируется на Ниде, которая все еще пытается вырваться из несокрушимой хватки Стали.
– Я… я… – пытается заговорить Нэссун. Ее сердце лишь чуть успокоилось. Сапфир еще сильнее дрожит в ее руках. Нида все еще хочет убить ее. Стали, который показал себя лишь как возможный, а не определенный союзник, нужно всего лишь ослабить хватку, и Нэссун умрет. Но. – Я н… не хочу убивать тебя, – выдавливает она. Это даже правда.
Нида резко замирает и замолкает. Ярость постепенно превращается в отсутствие выражения лица.
– Оно сделало то, что должно было сделать, в последний раз, – говорит она.
По коже Нэссун бегут мурашки, когда она осознает, что поменялось нечто неощутимое. Она не уверена, что именно, но больше она не думает о Ниде как о совсем Ниде. Она сглатывает.
– Что сделало? Кто?
Взгляд Ниды падает на Сталь. Слышится слабый скрежет, когда губы Стали раскрываются в широкой зубастой улыбке. И прежде, чем Нэссун успевает придумать очередной вопрос, рука Стали поворачивается, не размывается – неестественно медленно, словно имитирует движение человека. (Или пародирует.) Он притягивает к себе руку и вращает кистью так, чтобы развернуть Ниду спиной к себе. Поднимает ее затылок к своему рту.
– Он в гневе, – спокойно продолжает Нида, хотя сейчас ее лицо отвернуто и от Стали, и от Нэссун. – Но даже сейчас он, возможно, готов уступить, простить. Он требует правосудия, но…
– Он уже тысячу раз получил свое правосудие, – говорит Сталь. – Больше я ничего не должен. – Затем он широко распахивает рот.
Нэссун снова отворачивается. Утром, когда она превратила собственного отца в груду осколков, некоторые вещи все еще остаются слишком непристойными для ее детских глаз. По крайней мере, Нида больше не шевелится, когда Сталь бросает ее труп на землю.
– Мы не можем оставаться здесь, – говорит Шаффа. Когда Нэссун с трудом сглатывает и фокусирует взгляд на нем, она видит, что он стоит над трупом Умбры, держа что-то маленькое и острое в окровавленной руке. Он смотрит на этот предмет с той же холодной отстраненностью, с которой бросается на тех, кого намерен убить. – Придут другие.