До того, как вы дойдете до ныне пустующего экваториального города Реннанис, пройдет много недель, может, даже месяцев.
– Я знаю, где Нэссун сейчас, – говоришь ты, закипая. – Когда Кастрима доберется до Реннаниса, она может быть уже где-то еще!
Тонки вздыхает.
– Уже несколько недель прошло, Иссун. И Нэссун, вероятно, уже куда-то ушла к тому моменту, когда ты очнулась.
Тебя трясет. Ты понимаешь, что это нерационально, но ты выпаливаешь:
– Но если я отправлюсь сейчас, может быть – может быть, я смогу ее догнать, может, Хоа снова настроится на нее, может, я смогу…
Ты осекаешься и замолкаешь, поскольку слышишь в своем голосе дрожащую визгливую нотку, и твой материнский инстинкт, ржавый, но не притупившийся, дает отдачу и упрекает: Кончай ныть. А ты ведь ноешь. Так что ты проглатываешь слова, но тебя все еще немного потряхивает.
Тонки качает головой, не то с сочувствием, не то с печальной констатацией того, как жалок твой голос.
– Ладно, ты хотя бы понимаешь, что это плохая идея. Но если уж ты решила, так давай уходи прямо сейчас. – Она отворачивается. Разве ты можешь винить ее? Отправиться навстречу почти наверняка смертельно опасной неизвестности с женщиной, которая уничтожила несколько общин, или остаться с общиной, которая хотя бы теоретически скоро снова обретет дом?
Это даже не вопрос.
Но ты уже должна была бы научиться не пытаться предугадывать действия Тонки. Она вздыхает после того, как ты сдаешься, и снова садится на валун, который ты используешь вместо кресла.
– Я, возможно, смогу вытрясти немного припасов сверх нормы из интенданта, если скажу, что мне нужно кое-что разведать для Инноваторов. Они привыкли уже, что я такое делаю. Но не уверена, что мне удастся убедить их дать мне столько, чтобы хватило на двоих.
Удивительно осознавать, насколько ты благодарна ей за – м-м-м – верность? Верность – не то слово. Привязанность? Возможно. Возможно, ты все это время являешься предметом ее исследования, так что, конечно, она не даст тебе ускользнуть, раз уж она следовала за тобой десятки лет через половину Спокойствия.
Но затем ты хмуришься.
– Двоих? Не троих? – Ты думала, что между ней и Хьяркой все улажено.
Тонки пожимает плечами, затем неуклюже наклоняется к миске риса и бобов из общинного котла. Проглотив, она говорит:
– Я предпочитаю сдержанные оценки. И тебе бы так лучше.
Она имеет в виду Лерну, который вроде как привязывается к тебе. Ты не знаешь, почему. Ты не то чтобы подарок, вся в пепле и без руки, и половину времени его бесишь. Непонятно, почему не все время. Он всегда был странным парнишкой.
– Короче, я хочу, чтобы ты кое о чем подумала, – продолжает Тонки. – Что делала Нэссун, когда ты обнаружила ее?
Ты вздрагиваешь. Потому что, ржавь побери эту Тонки, она снова сказала вслух то, чего ты не хотела бы говорить и о чем не хотела бы думать. И поскольку ты помнишь тот момент, когда сила Врат струилась сквозь тебя, когда ты потянулась, коснулась и ощутила ответный знакомый резонанс. Резонанс, поддержанный и усиленный чем-то голубым, глубоким и странно сопротивлявшимся компоновке Врат. Врата сказали тебе – каким-то образом, – что это был сапфир.
Что делала твоя десятилетняя дочь, играя с обелиском? Как твоя десятилетняя дочь выжила после игры с обелиском? Ты думаешь о том, как ощущался этот краткий контакт. Знакомый вкус-вибрация орогении, которую ты глушила еще до ее рождения и чему ты обучала ее с двух лет, – но теперь намного резче и интенсивнее. Ты не пыталась отнять сапфир у Нэссун, но Врата пытались, следуя инструкции давно умерших создателей, каким-то образом записанной в слоистой решетке оникса. Она сражалась с Вратами Обелиска.
Чем же занималась твоя девочка этот долгий темный год, чтобы развить в себе такое искусство?
– Ты не знаешь, в какой она сейчас ситуации, – продолжает Тонки, что заставляет тебя проморгаться, отвлечься от этих ужасных размышлений и сосредоточить взгляд на ней. – Ты не знаешь, среди каких людей она живет. Ты говоришь, она в Антарктике, где-то возле восточного побережья? Эта часть мира еще не должна сильно почувствовать Зиму. Так что ты собираешься сделать? Вытащить ее из общины, где она в безопасности, где у нее достаточно еды и где она все еще может видеть небо, и потащить ее на север, в общину над Разломом, где будет постоянно трясти и очередной прорыв газа может убить всех? – Она жестко смотрит на тебя. – Ты хочешь ей помочь? Или просто хочешь, чтобы она была при тебе? Это не одно и то же.