Юкка качает головой, но говорит:
– Отлично. Тогда тебе последняя ночная стража.
Это наименее желанная стража – самая холодная теперь, когда ночные температуры стали падать ниже нуля. Большинство предпочло бы спать в это время в теплых спальниках. Это также самое опасное время, когда соображающие налетчики нападают на большие группы вроде этой в надежде застать людей сонными и вялыми. Ты не можешь понять – доверие ли это или наказание. Ты пробуешь спросить:
– Могу хотя бы оружие взять? – Ты не держала в руках никакого оружия с тех пор, как покинула Тиримо, когда сменяла свой нож на сушеный шиповник, чтобы избежать авитаминоза.
– Нет.
Ржавь. Ты хочешь сложить руки, но вспоминаешь, что не можешь, поскольку твой пустой рукав болтается, и вместо этого кривишься. (Юкка и Эсни тоже.)
– Ну и что мне тогда делать? Орать во весь голос? Ты серьезно готова рискнуть общиной из-за своей злости на меня?
Юкка выкатывает глаза.
– Ржавь! – Это настолько созвучно твоим мыслям, что ты хмуришься. – Поверить не могу. Ты думаешь, что я злюсь из-за жеоды? Правда, что ли?
Ты невольно смотришь на Эсни. Та пялится на Юкку, словно говоря – не так, что ли? Достаточно красноречиво для вас обеих. Юкка зло глядит на вас, затем трет лицо и издает долгий вздох.
– Эсни, пойди… займись чем-нибудь… опорским. Исси – сюда. Иди сюда. Пройдись, ржавь побери, со мной. – Она резким, досадливым жестом подзывает тебя. Ты слишком сбита с толку, чтобы обидеться; она поворачивается, и ты идешь за ней. Эсни пожимает плечами и уходит.
Несколько мгновений вы обе молча идете сквозь лагерь. Сдается, все остро осознают опасность каменного леса, так что это самая деловая передышка, какую ты видела. Некоторые Опоры передают вещи между телегами, чтобы переложить все жизненно важное в телеги с самыми крепкими колесами, которые будут меньше нагружены. В сложной ситуации их будет легче подхватить и убежать. Охотники вырубают заостренные колья из мертвых молодых деревьев и сучьев возле лагеря. Их расставят по периметру, когда община наконец разобьет лагерь, чтобы направить налетчиков в простреливаемые сектора. Остальные Опоры спят, когда могут, зная, что ночью им предстоит патрулировать или спать по краям лагеря.
Используй сильных для охраны всех их, говорит Предание камня. Опоры, которые не хотят быть живым щитом, могут либо найти способ проявить себя и присоединиться к другой касте или уйти в другую общину.
Ты морщишь нос, проходя мимо наспех вырытой придорожной отхожей ямы, над которой сейчас сидят шестеро или семеро, а несколько младших Стойкостей стоят вокруг, чтобы выполнить неприятную работу по забрасыванию результатов. Что необычно, сейчас перед ямой короткий хвост людей, ждущих своей очереди присесть. Неудивительно, что стольким нужно одновременно опорожниться; здесь, в угрюмой тени каменного леса, все на пределе. Никто не хочет попасть врасплох со спущенными штанами после темноты. Ты думаешь, что тебе самой надо бы, когда Юкка ошарашивает тебя, отрывая от этих вспыхивающих размышлений.
– Так мы тебе еще нравимся?
– Что?
Она показывает на лагерь. На людей общины.
– Ты уже больше полугода провела в Кастриме. Друзья у тебя появились?
Ты, думаешь ты прежде, чем успеваешь спохватиться.
– Нет, – говоришь ты.
Она мгновение смотрит на тебя, и ты виновато думаешь, не ждет ли она, что ты назовешь ее. Затем она вздыхает.
– Еще не спишь с Лерной? О вкусах не спорят, я понимаю, но Селекты говорят, что все признаки налицо. Когда мне нужен мужик, я выбираю того, кто мало треплется. Женщины более верная ставка. Они умеют не портить настроение.
Она потягивается, морщится, разминая поясницу. Ты используешь это время, чтобы стереть с лица ужас и растерянность. У этих, ржавь их, Селектов явно работы мало.
– Нет, – говоришь ты.
– Еще нет?
Ты вздыхаешь.
– Нет… пока.
– Ну и какой ржави ты тянешь? Дорога безопаснее не станет.
Ты ожигаешь ее взглядом.
– Я думала, тебе все равно?
– Все равно. Но дать тебе просраться по этому поводу поможет мне кое-что отметить для себя. – Юкка ведет тебя к телегам, или ты так думаешь поначалу. Затем вы проходите мимо телег, и ты изумленно замираешь.
Там сидят и едят семеро реннанитских пленных. Даже сидя они отличаются от народа Кастримы – все реннаниты либо чистые санзе, либо достаточно близко по фенотипу, крупнее среднего даже для своей расы, с отросшими пепельными гривами или стриженые, но с косичками на висках, или волосами, стоящими на голове дыбом, чтобы казаться выше. Сейчас их колодки отложены в сторону – хотя цепи, соединяющие всех пленных вместе, остались на месте – и несколько Опор стоят рядом на страже.