— Зато сейчас наверстал, уродец! — огрызнулась Элейн, покачивая ребенка, и пихнула меня локтем под ребра.
Когда всем нуждающимся оказали медицинскую помощь, Аксель разжег огонек под котлом, из колонок в трейлере донеслась первая из длинной череды мелодия, а из «сандерклапа» — обрывки яростного спора между новоявленными супругами из-за приемыша, кто-то осведомился о результатах операции.
— Ваш отвлекающий маневр не сработал, и если бы Натан не применил древнюю технику суркоскаутов… — попробовал отшутиться Аксель, но, не сумев скрыть досады, признал: — Облом. Для вас, ребята, это лишь еще одно прикольное приключеньице, хотя, в сущности, неудача приблизила нас всех к печальному концу.
Только что отпившая из кружки Тиана прыснула со смеху, забрызгав себе колени, но под хмурым взглядом цыгана не рискнула прокомментировать его слова.
— Интересно, кто это был? — протянула она, отвернувшись и в который раз засматриваясь на зарево. — Хорошо горит.
— Наверное, друзья и родственники тех ребят на странной летающей машине, которую мы сбили у Кеблин-Тауна, — предположил Данике.
— О да, ты все прояснил! — злобно пробубнила с набитым ртом Кирна (по приезду девица пересчитала свои боеприпасы и минут пятнадцать билась в истерике, а потом дважды перебрала патроны в общем ведре).
— Гораздо интереснее, как они нас нашли, — задумчиво обронил док.
— Засекли сигнал, когда антенна заработала, — подал голос Джо. Он выглядел смущенным, каким-то побитым даже. Поди, провалилась очередная попытка столковаться с Туве в обход танцев и постройки гнезда.
— Да насрать! — Аксель сокрушенно покачал головой, доставая косячок (такой, знаете, хиленький — для больших компаний). — Это последняя радарная станция на свободных территориях. Другие окучивает НЛО, а туда я сунусь только в крайнем случае. Придется снова искать…
— Акс, ты мой должник, — лукаво заметила я и, хорошенько затянувшись, выпустила облачко дыма. Следовало выдержать эффектную паузу, хотя на самом деле меня так и подмывало поделиться «новостью». — Есть одна тарелочка… — глаза цыгана блеснули, он подался вперед, а я еще немного помолчала и с самодовольством договорила: — На Саладо-пик.
— Это где? — ляпнула Тиана, обесценив своим справедливым, если начистоту, вопросом мое .
— А я почем знаю?! — взвилась я.
Ох ты ж! Но «сокровище» реально ничего не стоит — дешевка, туфта, как выразился бы Аксель. Мы теперь располагали лишь непроверенной информацией: была когда-то в каком-то месте. Где находится треклятый Саладо-пик вспомнить не получалось, хоть палками бейте! Поэтому я кисло буркнула:
— Есть название — уже неплохо.
— Да-да, Томми. Язык-то и до Пиева доведет! Ничего, поспрошаем по дорожке, — не замедлил подпустить шпильку цыган, опять приунывший.
— Саладо-пик — гора на мессиканской границе, — мечтательно произнес Декстер. — Дом, милый дом…
Так снова родилась надежда, которая в первую очередь и являлась двигателем нашего каравана, кто бы там что себе ни возомнил.
**
Натан Дриббл считал себя победителем, шествуя к своему автомобилю, ведь последнее слово осталось за ним. Как же они не поймут?! Не может цивилизованный человек сосуществовать в одном помещении с младенцем. С женщиной — еще куда ни шло, но тащить «в дом» незнакомое дитя — это слишком. Он твердо ответил на гнусные посягательства цыганского плута! Однако праздновал Натан рановато. Рядом с «сандерклапом» стояла детская коляска, которая раньше валялась в трейлере и использовалась в качестве кресла всеми, у кого в нее помещалась задница. Из приоткрытого окна раздавалось мелодичное мурлыканье — Элейн пела колыбельную. Едва сдерживая просачивающуюся наружу первобытную самцовую ярость, Натан подскочил к машине и резко распахнул дверь. Да, цыганка полулежала на заднем сидении и укачивала мальчонку.
— Элейн, — просипел Дриббл, — какого хрена он делает в моем автомобиле?
— Натанчик, я взяла его к нам. У нас же семья, а любому ребенку нужны мама и папа, — Принцесса воров похлопала ресницами и обезоруживающе улыбнулась.
— Здесь нет для него места! — взревел Натан, не желая больше скрывать свои истинные чувства. Эта баба должна, наконец, уяснить, кто в тачке, то есть в доме, главный, или свалить. — Нет никакого «мы»! Нет семьи! Есть я и мой «сандерклап», ты и малец. Если хочешь иметь хоть какое-то отношение ко мне, забудь о сосунке!
Младенец от дриббловских громогласных возмущений проснулся и начал хныкать.
— Но Аксель прав: мне же надо тренироваться на ком-то, чтобы потом растить наших с тобой детей. Я его немножко повоспитываю, ты попробуешь себя в роли отца, а потом (как же там Птицын сказал?) мальчик станет сыном полка, то есть табора, — возразила Элейн.
Натан закатил глаза и глубоко втянул воздух. Нет, с этой девкой положительно невозможно справиться! Он до сих пор не уразумел, действительно ли она туповата или просто виртуозно играет свою роль. Дриббл видел: цыганку не раз задевали за живое, пронимали доводами. Правда, преуспевал в этом только Аксель, реже — Декстер, но оба брали другим. Натан же строго придерживался правила: «Женщину не оскорблять, даже если она блядь».
— Элейн, тогда, пожалуй, я зазову сюда всех моих детей и их матерей, — спокойно и максимально серьезно предложил Дриббл.
Принцесса открыла рот, но, не найдясь с ответом, прямо-таки с металлическим клацаньем захлопнула его и плотно сжала ярко-красные даже в полутьме губы. Натан почуял в этом жутковатом звуке свой приговор. Элейн промолчала, но явно задумала недоброе. Она выбралась из «сандерклапа», устроила плачущего мальчишку в коляске, укрыв того натановским одеялом, смерила «супруга» долгим тяжелым взглядом, а потом, лукаво ухмыльнувшись, легким движением плеча скинула лямку бюстгальтера. Со стороны костра крикнули:
— Натан, у тебя опять дозиметр барахлит?
— Нет, акселевский младенчик верещит, — раздраженно откликнулся Дриббл, еще сильнее злясь от того, что скандал сделался достоянием широкой общественности.
Он отвлекся, а потому не отреагировал должным образом на подлую выходку Элейн: цыганка пихнула его в машину, мелькнув перед лицом обнажившимися прелестями, послужившими последним аргументом.
— Во время будем выставлять малыша на улицу, — подытожила Принцесса и навалилась на потерявшего способность спорить Дриббла.
**
Нынче дрыхнуть под открытым небом выпало мне. Нет, спать на мне не претило, хотя я, пожалуй, чаще прочих ночевала в трейлере, вытаскивая удачный жребий. Не успела избаловаться. И потом, это ж не пустоши, где сон снаружи превращается в жестокую борьбу за место в тени. Тут, в горах, — льдистые россыпи звезд, свежий воздух, напоенный влагой, осевшей повсюду капельками росы, ароматом трав и хвои. Да и возможностью лишний раз окунуться манкировать не стоило. Благословенный мрак, рассеивающийся лишь поблизости от костра, позволял Тому поплескаться вволю.
— Томми, откуда ты узнал про Саладо? — донесся с берега голос цыгана.
— Ты надеешься положить в копилку очередную историю? — поинтересовалась я, поудобнее располагаясь на еще теплом валуне, лысой макушкой выпирающем из воды.
— Почему бы и нет? Заодно остановись-ка чуть подробнее на своем истинном «я», — Аксель, судя по движению огонька от самокрутки, уселся.
— Осторожней, Акс, как бы глюки не начались, — хихикнула я.
— Ты знай — болтай, я ж тебе не раздолбай. Меру чую, не замай.
— Дело твое. Жила-была особь женского пола №10005673—7584, и родила она ребенка, промаркированного №10005673—7584—1. Дитя, как положено, поместили в ясли, и до шести лет малышка отзывалась на привычные нянечкины «пупсик», «заинька», «ути, маленькая» и прочие незатейливые ласковые поименования. До шестилетия я помню только сменяющие друг друга лица воспитательниц, мам с папами, которые также работали по графику, и груды унылых игрушек, призванных развивать у ребятишек уйму жизненно важных навыков: ну там мелкую моторику, координацию, пространственное мышление, покорность. Умения всякие — типа пользоваться вилкой-ложкой, пить из чашки, гадить в горшок, содержать себя в чистоте, считать, читать, писать…
— Неужто этому специально учить надо? — пробухтел Аксель.