Нет-нет, немыслимо! Но разве перед ней не лежит фотография возлюбленного, которого она бросила семьдесят два года назад, начав работу над проектом «Аннабель»?
Уронив голову на руки, госпожа директор прогресса, науки и техники (о небо, как же глупо звучит!) погрузилась в воспоминания, откуда ее вырвал тихий и какой-то чересчур приторный голосок Аннабель. Суперкомпьютер интересовался, может ли она чем-то помочь своей лучшей подруге. «Ты уже помогла, электронная сучка!» — хотела заорать Феора, но слова застряли в горле. Аннабель обидчива и злопамятна, помимо того, она действительно была подругой Феоры, причем не лучшей, а . Но, главное, такие слова были бы несправедливы. Директор Ф. К. Слейер, а в далеком прошлом — просто Фео, не имела права кого-то винить в случившемся. Она сама предпочла Аннабель Джонатану Хайду.
И да, на нее оказывали давление. Правительственные агенты, , а не клоуны, играющие в них, заставили бы сотрудничать , не говоря уж о девчонке — выскочке, юном даровании, — чья карьера могла рухнуть и без столь серьезных вмешательств. Да если б речь шла о карьере! Феора подозревала, что отказаться ей не позволили бы. В противном случае она, наверное, бы, как Линдисти, Банго, прыщавый Нортон и пронырливая журналисточка с третьего канала, задававшая неудобные вопросы. Правительственные шишки возлагали на проект «Аннабель» большие надежды и предпочитали не рисковать. Оно и понятно: исследование останков некоего механизма, обнаруженного в северных широтах при строительстве нефтяной платформы, буквально перевернуло традиционную науку с ног на голову. Ходили толки, что это обломки древнего космического корабля. Разумеется, военные первыми наложили руки на артефакт, и вскоре арсенал лармериканской армии пополнился устройствами, которые до того встречались только в комиксах и видеоиграх — тактическими экзоскелетами, флайерами-невидимками, нанотерапевтическими инжекторами… и великолепной умницей Аннабель. Именно эти игрушки в конечном счете убедили президента в возможности победы над Гроссией, а ее, Феору, вознесли на вершину. Да, успех чаще дарует случай, чем каждодневный упорный труд. Так устроена жизнь.
И вот она, плата за успех: тебе девяносто восемь лет, ты окружена врагами, завистниками и идиотами, а компьютер — твой единственный друг. Ты нянчишь девку, которой место в дешевом борделе, а не в президентском кресле, и думаешь о том, как (вот именно — не процветать, а выжить) на руинах цивилизованного мира. У Феоры никогда не было ребенка, однако она хорошо знала, каково многодетным родителям. Ведь она вынуждена вести дела с оравой великовозрастных остолопов, осведомленных о прошлом чуть больше кафриканских дикарей. Исключительно благодаря ей, Феоре, и Аннабель, ее детищу, Новое Лармериканское Объединение не только существует, но и умудряется преуспевать.
Хотя в последнее время число проблем множилось, точно поголовье кроликов по весне. Подготовка к грядущей войне с Конфедерацией поглощала немыслимое количество ресурсов, а ведь кампания еще даже не началась. С востока долетали тревожные слухи о гроссийцах, планомерно осваивающих кафриканские территории. А тут еще срыв поисков мастера Клоша Гриффина, бежавшего из новоошингтонского научного комплекса год назад. До своего исчезновения это, мать его, совсем-не-юное-дарование занималось разработкой новой линии боевых стимуляторов. Теперь армию НЛО придется воодушевлять по старинке: дешевым виски, развевающимся звездно-полосатым флагом и лживым блеяньем про демократические свободы. Кроме прочего, безвозвратно канул в пустоши нанодок, способный возвратить ей молодость на следующие десять-пятнадцать лет и предотвратить крушение останков лармериканской цивилизации. Кретинище Виллис угробил своих людей, флайер со встроенным стелс-режимом, четыре экзоскелета новейшей модификации, ну и, до кучи, подох самолично. С Бриггса, в общем-то, спрос невелик — он до сих пор вынужден испражняться в резиновую утку. Но Феора уже решила, что Бриггс отправится гнить на гроссийской границе, как только встанет на ноги. С глаз долой, так сказать.
Для улаживания возникших трудностей Феоре требовалось время. Которого по вполне очевидным причинам оставалось всего ничего.
Джо придется увидеть ее
Неважно.
Из глубин подсознания всплывало тягучее нетерпение, обычно овладевающее детьми накануне праздников. Она должна встретиться с этим человеком, кем бы он ни был, и обрести покой.
**
— Итак, вы родились в 1897 году… — Ленс поправил очки, украдкой зыркнув на Говарда. Тот, уловив сигнал, немедленно выпустил в лицо Заки струю вонючего сигарного дыма.
— Извините, сэр, вы ошиблись. — Захария еще пыталась сохранить чувство юмора и уважение к своей стране, которую сейчас воплощали два придурка, напоминающие героев фильма категории «Б». — Я родилась .
— Вы противоречите сами себе! — Говард покосился в пустой блокнот, в котором изредка ковырялся высохшей шариковой ручкой, и посветил в лицо негритянке лампой-прищепкой.
За их спинами хлопнула дверь. Ленс обернулся первым и чуть не грохнулся со стола, на котором, согласно кинохроникам, должен сидеть ведущий дознание агент.
— Найдите этого человека. — Феора пожаловала лично. Обычно она ограничивалась звонком или электронным сообщением, а значит, дело серьезное. — Теперь он направляется в Мессику в большой компании. Он нужен мне невредимым. Чтобы ни один волосок не упал с его бесценной головы.
На стол, заваленный для антуража пустыми бланками, хлопнулась папка с фотографиями из Шинкэт Ангара.
— Хватит изводить женщину всякой херней. Расспросите по существу и отправьте людей. — Она с отвращением посмотрела на Говарда, сжавшегося под ее взглядом. — Если вы, ребята, облажаетесь, как Виллис, — она выхватила из рук агента лампу, — вот эта штуковина будет самым приятным из того, что засунут в ваши кроличьи задницы! — Феора повернулась к Заки: — Солдат, надеюсь на твое содействие. Нам многое предстоит сделать, возрождая былое величие державы. Отнесись с пониманием.
Захария в приступе искренней радости тряхнула кудрявой головой и лихо козырнула. Наконец-то ей встретился патриот!
**
Таких, как Конрад Блум, называли «Охотниками за головами», «Охотниками за гробами», «Охотниками за наградой»… или просто «Охотниками». Как несложно догадаться, его дичь коварством, умом и кровожадностью превосходила даже огнедышащих ящериц, предположительно населяющих юго-восточное побережье Гатая, или вымерших ныне тигров и марги.
Мастер Блум добывал человеческие головы.
Разумеется, он не имел ничего общего с полуголыми дегенератами, которые, отчекрыжив своим жертвам части тела, водружали их на колья около своих смрадных шатров из шкур и гнилого брезента. Его работа была сродни труду суркобоя — когда фермер не мог справиться с хитрыми тварями с помощью капканов, отравы и дубинки, приглашался специалист, изучивший повадки сурков в совершенстве и способный подойти к решению проблемы творчески. Когда кого-то особенно сильно доставали люди, приглашали Конрада.
Срок человеческой жизни в пустошах редко превышал тридцать-сорок лет. Мастер Блум не так давно справил пятидесятилетие, чем небезосновательно гордился. Хотя порой болела сломанная в нескольких местах правая рука, прихватывало спину, а без очков мир вокруг превращался в туманную дымку, Конрад все еще оставался смертельно опасным. А главное, обладал репутацией, гарантировавшей хороший заработок, пока он способен нажимать на спусковой крючок.
Он еще помнил Долгую Зиму, в разгар которой появился на свет. Сосунки, разъезжающие сейчас на багги и мотоциклах, сжигающие фермы и грабящие одиноких путников, даже не представляют себе истинного смысла словосочетания «борьба за жизнь». Равно как и напыщенные шерифы, мэры, ополченцы вместе с прочим городским отребьем. Последнего достойного противника Конрад прикончил лет этак пятнадцать назад.
Будучи человеком неглупым, Конрад предвидел конфликт между НЛО и КСГ задолго до его начала. Жалкие потомки великих отцов грызлись друг с другом в тени ворочающегося на востоке Царства Гроссийского, как помойные коты под трухлявым забором. Впрочем, грусские по самые уши погрязли в сварах с Гатаем, шептались также о государстве мутантов. Да хрен их разберет. Конрад переслушал множество самых невероятных домыслов. Несомненно одно — война уже полыхала у него под боком. В том огне глупец сгорает, мудрец же готовит на нем еду.