Раджа вел беседу так словно худой индиец для них не существовал. Однако тот, не смущаясь, стоял в услужливой позе, готовый в любой момент включиться в разговор.
Раджа начал рассказывать о том, какие прекрасные почести ему воздавали в Джайпуре, о сотнях слонов, которые вышли их встретить. В свои владения они въехали на слоне, украшенном золотистой попоной. Купцы приносили подарки, хотя юридическая зависимость от княжеского рода уже несколько лет как перестала действовать, но они сами поддерживали традицию, чтобы подчеркнуть свои близкие отношения с правителями Раджастана.
Иштван воспользовался первой же возможностью, чтобы сбежать от раджи и присоединиться к Виджайяведе, доктору Капуру и высокому, сгорбленному мужчине в белой, очень мятой рубашке, стянутой тесемкой под шеей, и в дхоти, конец которого, как танцовщица юбку, он держал в пальцах, обмахивая им обнаженные икры.
— Война не страшна, когда ты уже стар, — постучал в грудь Виджайяведа. — Мы говорим о событиях в Тибете, там снова небольшой бунт лам, они убили нескольких китайских советников, — объяснил Тереи фабрикант. — Даже если бы за далай-ламу вступились американцы…
— Вы говорите о том, что не испытали на собственной шкуре, — возмутился венгр. — Я-то знаю, что такое война. Нужно иметь много терпения и достаточно ума, чтобы остановить высокомерного, верящего в свою технику противника. Нужно всеми силами сохранять мир.
— Вы повторяете как заклинание; мир, мир, — обрушился на него Капур, — ибо этого требует коммунистическая тактика. Вы пугаете мир атомной опасностью, а сами разжигаете локальные войны, они тут же становятся справедливыми, поскольку ведутся за свободу…
— Война не так уж и плоха, — упорствовал Виджайяведа, — она принесла Индии свободу, вытеснила иностранный капитал. И причем не такой уж большой ценой.
— Небольшой? Вели не считать те несколько миллионов, что умерли с голода. Несмотря на засуху, англичане с вашей помощью перевозили рис на африканский фронт. Тихая смерть индийцев тоже является вкладом в эту войну, — сказал высокий мужчина в дхоти.
— Нас и так достаточно останется, — ответил Виджайяведа. — Лучше, если бы война началась в Европе, у нас сразу дело пошло бы вперед: заказы для фабрик, обороты, прогресс техники. Война не страшна, главное сохранить нейтралитет.
— Да, но кто это может гарантировать, — развел руками высокий индиец, случайно приподняв при этом край дхоти, обнажилось его сухое бедро.
— Политика Ганди, Неру, — сказал Капур. — Пока Партия Конгресса — партия бывших узников, преследовавшихся и боровшихся за свободу, будет у власти…
— Вы хорошо знаете, что весь Конгресс похож на Joint family [12], семейное содружество; вы были честными, пока сидели в тюрьмах, а как дорвались до власти, так сразу же изменились. Не спорю, Неру, Прасад, Радхакришнан — это благородные люди, идейные вожди… А остальные? Они за их спиной обделывают свои делишки, пьют кровь народа, как слепни, сидящие на спине у вола, А денежки идут в общую кассу, они отваливают Конгрессу на пропаганду, на полицию, которая является чокидаром их афер. Joint family. Для внешнего мира одни лица, другие — для своих, — он горячился, вздымая парусом дхоти. — А когда попадутся, сразу начинают вспоминать свои былые заслуги, часто и в самом деле истинные, поскольку раньше эти люди не представляли, какие опасности их ждут. К тому же они норовят на чужом горбу в рай въехать и кудахчат: Ганди, Ганди, думая, что это заклинание успокоит возмущенное общественное мнение… Пора уже, чтобы мы по-настоящему участвовали в управлении этой страной. Социализм…
— Точно такое же заклинание, — пожал плечами Виджайяведа. — Из девятнадцатого века, устаревшая экономическая теория, которую возвысили до уровня философии.
— Профессор Дасс, как вы уже успели убедиться, уже заразился от вас, мечтает о революции, — шепнул доктор Капур, — а она этим гуманистам, которые ее расхваливают, первым свернет шею.
— Вам никогда не захватить власть в Индии, — бил кулаком по раскрытой ладони Виджайяведа. — Вы раз навсегда скомпрометированы… Когда мы во время войны объявляли бойкоты, торговались за свободу с англичанами, чтобы напрасно не проливать нашу кровь, коммунисты призывали рабочих лояльно работать на англичан, осуждали забастовки и демонстрации, А почему? Откуда вдруг такая лояльность? А потому что Москва была в опасности, а вы ее слушаетесь. Какое дело вам до интересов этого народа? Чандра Босе был лучше.