- Я слушаю.
- Видите ли, Вера...
- Владимировна, - спокойно подсказала я.
Парень осекся и бросил на меня растерянный взгляд.
- Что?
- Вера Владимировна. Не вижу причин игнорировать мое отчество, - произнесла, стараясь скрыть охватившее меня раздражение.
- А, да-да... Просто вы так молоды, и я подумал...
- Не думаю, что вы намного старше.
Он сдался и постарался наладить контакт, вновь прибегнув к помощи улыбки.
- С вами трудно разговаривать, это точно.
- Совсем легко, если следовать установленному шаблону. Вы задаете вопрос - я отвечаю.
- И что, вы никогда не делаете исключений? Даже для близких людей?
- О близких людях я не сказала ни слова. Что-то не пойму, зачем вы пришли?
- Простите за такие подробности, но тело вашего дяди было в таком состоянии, что установить точную причину смерти оказалось проблематичным для наших экспертов. Тем не менее, кое-какие зацепки позволяют предположить, что умер он не от ожогов.
- Меня там не было, я не знаю, как могу помочь вам?
Он не спешил отвечать, сверлил меня задумчивым взглядом и наверняка что-то пытался для себя уяснить. Я сохраняла видимое хладнокровие, хотя на самом деле уже начинала понемногу нервничать. Не люблю, когда на моей территории возникают чужие, особенно люди, которые мне неприятны. И все эти дурацкие намеки...
- Вы уверены, что не были там? Мы не получили точного подтверждения вашего алиби, Вера Владимировна - вы могли как присутствовать в доме своих родителей, так и отсутствовать.
- Тонкое наблюдение. Я уже много раз отвечала на этот вопрос.
- Хорошо... А что вы скажете вот на это, - он притянул к себе портфельчик, раскрыл его и, покопавшись, извлек какой-то листок, принялся читать урывками: - показания водителя такси, имени я вам не назову... Этот человек говорит, что ближе к полуночи отвозил к Майскому - а там, как мы с вами помним, и произошло несчастье - молодую девушку. Она сообщила ему, что опоздала на электричку из-за дополнительных занятий в университете. Словоохотливый водитель поинтересовался, мол, неужели эти злыдни-профессора могут допоздна задерживать студентов, на что девушка ответила обтекаемо. Мы показали этому мужчине вашу фотографию, и...
- И?
Мой голос звучал ровно, хотя на самом деле я волновалась. Ужасно боялась следующих слов самоуверенного следователя, однако успокаивала себя тем, что, будь у них реальные доказательства моего присутствия (об обвинениях речи пока не идет, кажется), то меня бы точно вызвали в отделение, вовсе не стали бы приезжать самостоятельно. Не ведут так себя следователи, которые полностью уверены в том, что подозреваемый скрывает важные факты.
- Он вас не узнал, - с неохотой ответил следователь, выдержав перед этим паузу. - Но сказал, что чем-то похожа. Он выбрал сразу несколько фотографий, на которых были темноволосые девушки, но ни на одной не остановился конкретно. Возможно, мы устроим вам личную встречу, и тогда...
- Я не понимаю, к чему вы это говорите? Я рассказала и вам, и вашим коллегам все, что мне известно, ответила на все ваши вопросы. Мне больше ничего не известно.
- Хорошо, хорошо, я понял, Вера Владимировна. Скажите, а почему вы не сообщили нам о том, что ваши родители вам не родные?
Я замерла, раскрыла было рот для резкого ответа, но вовремя призвала себя к порядку. Вместо этого пожала плечами и незаметно для следователя сильно сжала ладонь. Ногти больно впились в кожу; боль позволила немного отвлечься.
- Потому что для меня нет и не было никого роднее этих людей, - спокойно сообщила я. - Теперь ответьте вы - какое отношение это имеет к смерти моего дяди?
Он побарабанил пальцами по подлокотнику, все еще не спуская с меня внимательного взгляда, и, наконец, кивнул, соглашаясь.
- Может, и никакого. Однако нам кажется это странным - вы появляетесь в семье, спустя два года ваши родители погибают в аварии, и вы переходите под опеку своего дяди. И вот - пожалуйста, теперь умирает Павел Геннадьевич. Не слишком ли много бед выпало на эту семью?
- Намекаете, что теперь моя очередь умереть? - криво усмехнулась я. - Не трудитесь, я поняла, что вы имеете в виду. Извините, я не могу сказать вам ничего нового, все, что могла - уже сообщила. Если это все...
- Вы очень... своеобразная девушка, - с трудом нашел эпитет следователь. - И мне бы очень хотелось узнать о вас побольше. Вы так молоды и так... хладнокровно рассудительны. Это редкость, скажу вам.
Я решительно поднялась с места, показывая, что больше не намерена задерживать этого человека у себя в гостях. Следователь (я так и не вспомнила его имени) с неохотой поднялся следом за мной. Когда я выпроваживала его за ворота, молодой человек предпринял слабую попытку пригласить меня пообщаться в неформальной обстановке, однако всяческие поползновения я тут же пресекла - от этой личности меня давно уже воротило, едва ли не с той минуты, как он начал присутствовать на допросах. Сейчас же на протяжении всего разговора я мечтала лишь о том, как выставлю следователя за ворота и вернусь в свою тихую роскошную обитель. Наконец, мое желание сбылось.
Хаос
Глеб бездумно листал свежий выпуск газеты, мельком просматривая совершенно неинтересные заметки и дивясь тому, какие глупости подчас тревожат некоторых людей. Ему бы все эти проблемы - там и решать-то ничего не надо, заехал кому надо разок по пятаку, ну или на лапу дал особо блатным, вот и все дела. Так нет же, эти шакалы внимание привлекают, целую заметку на пустом месте раздуют и ждут неизвестно чего...
Лучше бы ему звонили - и сами не внакладе, и для него какое-никакое развлечение.
Он с раздражением швырнул газету на стол, поднялся и остановился возле окна - на улице было по-осеннему темно, чувствовалось, что вскоре может хлынуть дождь. Ну, зашибись блин, погодка прямо в тему, будет аккомпанементом к его сегодняшнему делу. Хаос не любил дождь, впрочем, он вообще ничего не любил - снег, дождь, солнце, метели или ураганы... Главное, что есть текущее задание, а все остальное уже вторично. Глеб мог приспособиться к любым погодным условиям без риска для общего дела.
В последние несколько дней он чувствовал необъяснимую маетность, словно что-то вдруг пошло не так, как надо, будто в хорошо отлаженном механизме возник сбой. Хотя - Хаос знал точно - его собственная криминальная структура, состоящая из нескольких тонко связанных друг с другом звеньев, настолько выверена, что головняков возникнуть ну никак не должно. В случае чего первым забьет тревогу Макс, как наиболее приближенный и, соответственно, владеющий большей частью нужной информации. В руках у Макса нехилый такой рычажок, при помощи которого приятель помогает Глебу избежать многих косяков и, если возникнет экстренная необходимость, быстро проинформирует того о всплывшей проблеме.
В общем, молчит Макс - значит, все ништяк и можно расслабиться.
Глеб с силой потер лицо и вновь покосился за окно. Мимо его временной хавиры неторопливо прошел сухонький старикан в темной дутой куртке. Глеб проводил его взглядом, не совсем понимая, чем тот его заинтересовал, и в этот момент ожил мобильник.
Ну, вспомнишь его... Звонил никто иной, как Макс. Усмехнувшись про себя такому удачному совпадению, Глеб нажал на кнопку и приложил трубку к уху.
- Глеб, что там у тебя происходит? - несколько странно начал разговор Макс.
Нахмурившись, Хаос удобнее перехватил телефон и вновь приблизился к окну. На улице - по крайней мере, в непосредственной близости - никого не было.