Нас что-то связывало - думаю, на самом деле мы оба это чувствовали. Это самое 'что-то' не давало мне удариться в панику, отодвигаться как можно дальше, чтобы освободить свое личное пространство от чужого присутствия; это 'что-то' заставляло низ живота сворачиваться в тугой тянущий узел, чувствовать слабость в ногах и покалывающую дрожь на кончиках мягких подушечек пальцев. Наконец, именно это неизвестное 'что-то' так непреодолимо тянуло меня навстречу почти незнакомому человеку, принуждало отказаться от набивших оскомину правил, внутренних запретов на близкие контакты с кем-либо посторонним.
Я шла за Хаосом, не веря ему ни на секунду, только из-за того, что не видела для себя иного выхода. Ложь. Если бы я совсем не доверяла ему, то никогда и ни за что не решилась бы привлечь его внимание к своему бедственному положению. В конце концов, какая разница, какой смертью умирать.
Он сказал, что у любого человека должен быть кто-то, к кому можно обратиться за помощью в случае чего. Я обратилась к нему, о чем и сообщила прямо, без обиняков. Ведь у меня действительно больше никого нет, я убежденная, прирожденная одиночка, я не привыкла доверять людям, научилась видеть только самые отрицательные черты каждого встреченного индивида. Мне всегда казалось, что только так можно выжить и сохранить твердый рассудок в мире, где преобладает злоба и насилие, а все действительно стоящие ценности считаются горьким ядом. И сейчас не отказываюсь от своих убеждений, тем более что Хаосу не чуждо то, чего всячески сторонюсь я.
- Вера.
Вздрогнула и сама не заметила, как переплела свои пальцы с его.
- Я тебе нравлюсь? - Поинтересовалась прямо, резко вскинув голову.
Он покосился на бутылку в своих руках с таким видом, точно пытался провести параллель между количеством выпитого и шансами на появление визуальных и слуховых галлюцинаций.
- Не нужно, - Глеб посмотрел на наши руки, но не сделал попытки убрать ладонь.
- Почему?
Я приподнялась только для того, чтобы полностью развернуться к нему, придвинуться ближе, так, чтобы упереться коленями в его ноги. Хаос... Глеб вызывал во мне лютый, до этого момента невиданный голод, и если раньше мне никак не удавалось поймать верную мысль за хвост, то теперь - вот именно сейчас - все как-то сразу стало просто и понятно. По-прежнему сжимая пальцы вокруг его ладони, другой рукой я прикоснулась к его щеке, провела холодным пальцем по губам и замерла, поймав его взгляд. Резким движением Глеб перехватил мою ладонь и сказал, глядя мне прямо в глаза:
- Это не игрушки, сечешь? Я уже не мальчик, чтобы забавляться такими играми.
- А я и не предлагаю тебе играть.
- Черт, - он резко притянул меня к себе за талию, уткнулся в мое плечо, зарылся носом в волосы. Я чувствовала его дыхание, горячее, щекочущее кожу на шее. - Ты видишь... Я бы никогда не стал этого делать, но ты создаешь мне полные вилы.
- Вилы? - Я несмело коснулась губами его шеи чуть ниже уха, легкими поцелуями проложила дорожку к губам. Мне нравилось касаться его кожи, нравилось прикосновение нежной кожицы губ к колючей щеке, нравилась его реакция, то, что его дыхание стало шумным, а крепкие руки сильнее стиснули мое тело. Казалось, даже сквозь плотную ткань куртки я чувствовала жар его ладоней.
- Я не хочу пользоваться ситуацией.
- Я тебе нравлюсь?
Он молча запустил полупустую бутылку куда-то в темноту. До моего слуха донесся звук разбивающегося стекла.
- Отвечай.
- Нет, - буквально прорычал он сквозь зубы, вскакивая на ноги и увлекая меня за собой. В одну секунду я оказалась прижатой спиной к стене дома. - Ты мне не нравишься. Я не умею гнать туфту про все это, но тебя тоже... очень много для меня одного.
- Как это следует понимать?
- Да как и все остальное! - Глеб помотал головой. - Просеки ты, наконец, что это самый конкретный косяк, который только можно придумать! Я уже испортил тебе все, из-за меня появился этот придурок со своими шакалами, теперь еще неизвестно, когда ты сможешь откинуться... в смысле, домой вернуться, - он перевел дыхание, глядя на меня исподлобья.
Я замерла, опустила ладони на его руки чуть ниже локтя.
- По сравнению с тем, что делали другие, ты лишь погладил меня против шерсти, - отвернулась, закусив губу. - До настоящего монстра тебе еще учиться и учиться...
Глеб мягко обхватил мое лицо ладонями, заставляя меня вновь посмотреть на него.
- Ты меня не знаешь. И если я до сих пор тебя не убил, еще не значит, что я безобиден и неопасен.
- Так, может, уже пришло время познакомиться?
- Вера, - он переместил ладони мне на плечи и встряхнул. - Ты не просекаешь, совсем? Я не остановлюсь, пойду ведь дальше, такого меня ты еще не видела.
- Теперь мне должно стать любопытно.
- Нет, слушай... Какая-то лажа, я не знаю, как сказать, чтобы ты поняла. Просто все не так, и если б на твоем месте была какая-то одноразовая бикса с силиконовыми мозгами и красивой мордой, это одно... - Глеб чертыхнулся, сильнее вцепившись в мои плечи. Я жадно ловила каждый его взгляд. - Ты - другое. Таких больше нет, и я...
- А по тебе не скажешь, что ты способен хитрить и изворачиваться. Просто скажи прямо, что я уродина, или ненормальная, до такой степени, что даже после своего поила ты не можешь об этом не думать, или какие там еще могут быть причины?
- Ты слишком молода, а у меня имеются свои понятия.
- Два месяца назад мне стукнуло двадцать один. Я уже давно совершеннолетняя, - бросила, не слишком заботясь о том, какой эффект произвели мои слова.
- Ты...
- Я все просекла. Зря ты разбил бутылку, - я толкнула его ладонью в грудь и выскользнула из кольца рук.
- Что ты сейчас забазарила?
Я зашла в дом, на ходу стягивая с плеч куртку вместе с дядюшкиной олимпийкой, бросила все это добро в пыльный угол, на пол, и направилась к комнате. Глеб догнал меня у дверного проема, обхватил руками, прижал спиной к своей широкой груди, носом уткнулся куда-то в шею.
- Ты и правда чокнутая, твой фраер был прав. Но я, черт возьми, тоже не железный рыцарь. Если сама не оттолкнешь, я тебя не отпущу.
- И не мечтай.
Эти слова послужили своего рода спусковым крючком, до сего момента сдерживающим смертельную пулю от контрольного выстрела. Глеб рванул меня к себе с такой силой, что я едва не упала, смял мои губы своими страстным, кружащим голову поцелуем, и я повисла на его шее, желая стать еще ближе, подчиняясь болезненным порывам не дать ему отстраниться, словно такое в действительности могло произойти. Я и раньше понимала, что только с ним могу дышать свободно, без страхов и волнений, но лишь сейчас мне в голову впервые закралась паническая мысль о том, что будет, когда он исчезнет из моей жизни? Совсем, навсегда, без надежды даже просто на мимолетные встречи взглядами?
Глеб покрывал поцелуями мое лицо, я чувствовала его губы на своих губах, скулах, царапинах и хотела, чтобы все это никогда не заканчивалось. Завтра, точнее, уже сегодня, он уберется в город, а я останусь здесь в полном одиночестве и в неизвестности, прислушиваясь к каждому шороху, проводя в мучительном ожидании секунды, минуты, часы, дни. Мне по-прежнему неизвестно, что именно ему от меня нужно, но сейчас это абсолютно неважно.
В конце концов, мне не привыкать к разочарованиям