- Вон! - махнул рукой в сторону противоположного берега Павел.
Профессор устремил взгляд на каменный выступ. Он действительно походил на толстую закрытую книгу. Бледно-жёлтые каменные пластины плотно сжатые между собой образовывали прямоугольный утёс. Сверху и в середине пластины были бурыми отчего "книга" издали напоминала слоёный пирог.
Степан Николаевич смотрел долго, иногда издавая нечленораздельные звуки.
Павлу надоело бездействие, и он спросил:
- Что скажете?
- Выглядит, конечно, впечатляюще, но...
- Да он это, он. Надо отковырять пластину и сами увидите.
- Что ж давай попытаемся, - согласился профессор.
Они взяли из багажника инструмент, спустились к воде и перешли обмелевшую реку вброд. Никаких проблем с этим не возникло, в самом глубоком месте вода доходила до колен. Затем по пологому берегу с правой стороны от выступа поднялись наверх и взялись за дело.
Павел аккуратно очистил каменный прямоугольник от земли. Профессор смёл её остатки кистью. Получилась площадка примерно три метра длинной и полтора шириной.
- Я всё-таки очень сомневаюсь, что это дневник. Здесь нет ни то, что ни одной надписи, а даже буквы, - изучив её поверхность, вздохнул Степан Николаевич.
- Это понятно, - засмеялся Павел, - текст на другой стороне, сейчас увидите.
Он уверенно поддел лопатой пластину. Она тут же раскрошилась на мелкие кусочки.
- Чёрт! - выругался Павел. - От времени камень стал хрупким. Как же быть?
- Не знаю, - ответил Степан Николаевич и обессиленный от жары и неудачи опустился на кучу грунта.
Павел не сдавался. Он снова и снова пробовал поднимать каменные "страницы". Они рассыпались, слишком мягкой была порода. Он работал, пока не выбился из сил, но не раскис, как профессор, а стал думать. Ничего путного в голову не приходило.
- Пора возвращаться, - еле слышно проговорил профессор.
Павел отвёл его к машине, вернулся и набрал полный рюкзак каменных обломков. Дома они принялись усердно, миллиметр за миллиметром, их исследовать. Чтобы не пропустить чего-нибудь важного, ополаскивали камни в воде. Иногда то одному, то другому чудилось, что он видит буквы. Но при более тщательном осмотре это не подтверждалось.
Павел не сомневался в том, что нашёл каменный дневник. Он ещё несколько раз ездил на реку, пытался отковырять хотя бы часть пластины, использовал для этого несколько ножей, шпатели и другие предметы и инструменты. Но как он не ухищрялся, камень крошился, будто засохшая спрессованная глина или халва. Выбрав самые крупные осколки, Павел возвращался в дом профессора. Стремянкин полностью разочаровался и больше не помогал осматривать каменное крошево. Несколько раз он пытался уговорить Павла продолжить поиски. Молодой человек по-прежнему был убеждён, что выступающий берег реки - это каменный дневник, время и воздействие окружающей среды разрушили его. Перекапывание леса казалось ему теперь бессмысленным.
Вскоре Павел загрустил, начал скучать по людям и прошлой жизни. А когда листья деревьев тронула желтизна, нахмурившись, сказал:
- Степан Николаевич, Я завтра в город уеду... насовсем.
- Я уже давно жду этого момента, - ничуть не удивился профессор. - Отговаривать не стану. Не хочу, чтобы ты повторил мою ошибку и всю свою жизнь потратил на достижение несбыточной мечты. Теперь, когда мои дни почти сочтены, я понимаю, что никакого дневника нет и, возможно, никогда не было.
Последний вечер вместе они почти не разговаривали. Павлу почему-то было неловко оставлять профессора одного, но и продолжать жить здесь он не мог. Всё его существо противилось этому.
Утром Степан Николаевич пошёл проводить его до машины. На полдороге профессор остановился, всплеснул руками и громко воскликнул:
- Вот старый дурень! Совсем забыл! Погоди, не уезжай, у меня для тебя подарок есть!
Павел дождался, пока Степан Николаевич сходил в дом и вернулся с синей папкой в руках.
- Держи! - он торжественно протянул её Павлу.
- Что это?
- Документ, заверенный нотариусом. Я тебе свою городскую квартиру отписал. Можешь хоть сегодня туда заселяться. Вещи и мебель себе оставь. Только вот что. Там в папке листок лежит, список книг. Если у тебя будет возможность, привези их мне. Книжки найдёшь в шкафу в кабинете. Это моя последняя просьба.
- А не поторопились Вы с квартирой? Может, она ещё Вам самому пригодится?
- Квартира с этого момента твоя. Мне городская суета не по душе. Здесь доживать буду.
- Тогда до встречи, - ободряюще улыбнулся Павел, сел в машину и поехал, стараясь не смотреть в зеркало заднего вида, чтобы не видеть одинокую щуплую фигурку старого профессора.
ГЛАВА 3
Каменный дневник так и остался не найденным. Однако это не означает, что его не существовало. Это большой серый в коричневую крапинку камень. Когда-то он лежал в овраге близ монастыря. Надо было встать на колени и прижаться к нему щекой, чтобы в сознании стали появляться одна за другой картины прошлого. Во время войны бомба угодила в этот камень. Мощный взрыв расколол его на множество мелких частей. Одни из них оказались зарытыми в землю, другие упали на дно оврага в воду, которая стекала из бьющего из-под земли родника в речку Невеличку. Постепенно вода отшлифовала эти обломки. Они стали гладкими и приятными на ощупь. Если подобрать такой камешек, крепко зажать его в ладони и закрыть глаза, через несколько секунд увидишь обрывок далёкого прошлого, а может, будущего. Ведь всё движется по кругу.