Привычный распорядок нарушился на третий день, когда после скрипа дверного засова в дверном проёме, кроме привычного молчуна-надсмотрщика, показалось ещё несколько силуэтов.
— Помойте, оденьте и приведите в мой кабинет, — раздался хриплый голос одного из новых посетителей, после чего его владелец удалился.
Надсмотрщик поклонился вслед ушедшему и принялся отвязывать верёвку. Я начал подозревать, что молчит он по иной причине, нежели простое нежелание трепать языком. Парочка пришедших с местным начальником охламонов подхватила меня под руки, бессильно упавшие вниз вместе с отвязанной верёвкой, и без особых церемоний потащила меня в коридор.
Путь был коротким и закончился в соседнем помещении, где меня выдернули из штанов и удостоили, наконец, парочкой вёдер воды. Пока меня наспех обтирали грубой дерюгой, я пытался привести затёкшие руки в чувство. Мерзкое ощущение наполненных воздухом безвольных кожаных перчаток, по недоразумению пришитых к телу, медленно сменялось волной раскалённых игл, пульсирующих под кожей.
После обтирания мою тушку привычными движениями всунули в одежду, вновь перехватили руки верёвкой и путь продолжился. Спустя пару минут ходьбы по однотипным коридорам, экскурсия закончилась. За это время я так и не получил ни единой подсказки о том, где нахожусь и в какую сторону, при случае, надо бежать. Лезть с голыми и связаными руками на парочку конвоиров при коротких мечах тоже было не самой лучшей идеей. И вообще, быть может, схватили меня по недоразумению и после дружеской беседы всё разрешится. Ага, конечно. Как же.
Кабинет, в который меня завели, не щеголял богатой обстановкой, но и на пыточную походил мало. Разве что если пытать собирались, стуча по голове толстыми талмудами из шкафов. Помимо пары массивных шкафов, стола и сидевшего за ним человека, я с радостью обнаружил первое окно. Но из него ничего, кроме не по-осеннему буйной зелени, разглядеть не получилось. Усадив меня на простой грубый стул перед письменным столом, охранники удалились за дверь и я остался наедине с хозяином помещения.
— Добрый день, мастер Ларт, — он чуть наклонил голову. — Как вам наш город?
— Довольно красив. Но не слишком гостеприимен, — я демонстративно на время поднял связанные руки повыше в подтверждение своих слов. — Кто вы?
— Зовите меня Маркус. Я представляю Закон Церкви в этом городе.
Сидящему передо мной человеку было едва за тридцать, что было явно мало, чтобы получить титул приор-инквизитора. Похоже, раскол в Церкви помог некоторым сделать стремительную карьеру.
— Чем же скромный бродячий наёмник привлёк внимание Инквизиции?
— Скромный? — усмехнулся церковник и постучал пальцем по моим документам, лежащим на столе. — Вы довольно известная персона, знаете ли.
— Всё ещё ничего не объясняет, — я равнодушно пожал плечами, радуясь про себя, что дуболомы-охранники посадили меня слишком близко к столу. Широкая столешница хорошо скрывала некоторые вольности с казённой верёвкой, которые я себе позволил. Впрочем, узел сдаваться не спешил.
— Что ж, извольте, — Маркус вытащил жёлтый листок из тонкой стопки и повернул его в мою сторону. — Вам видно, надеюсь?
Листок был пренеприятный и являлся ни чем иным, как донесением шпиона из окружения старшего дознавателя Инквизиции, Отца Дитфрида. Текст не изобиловал подробностями, но приводил наши имена, дату и продолжительность разговора с инквизитором. Но вот самого важного, причины беседы там не было. Я решил попробовать прощупать почву.
— Ну да, всё так, я заезжал к Отцу Дитфриду, — пока я готовился трепать языком, узел начал понемногу поддаваться. — Мы с ним уже были знакомы раньше, так что я решил навестить старого знакомого, когда случайно услышал в Церихе, где он сейчас находится. Вот только ваша бумага врёт, никаких спутников у меня не было.
Якобы невзначай ввернув название мёртвого города в эту байку, я надеялся увидеть мало-мальски интересную реакцию, но Маркус остался воплощением невозмутимости.
— Не понимаете, во что вляпались, мастер Ларт? — мужчина подался вперёд. — Вы и ваши друзья подозреваетесь в умысле против Церкви Истины. И не нужно мне рассказывать сказки про то, что вы прибыли сюда в одиночестве. Глаза Истинного Господа нашего видят всех. Всех! И вы с вашими друзьями не исключение.
Ну да. Стрекочки. Глаза Господа, как же. На этих мыслях злосчастный узел, наконец, поддался и верёвки ослабели. Я решил продолжать спектакль, пока не появится удобный случай как-нибудь использовать появившийся шанс.