— Монастыри вспоминать нечего, — резко сказала Катюша, — а устав у нас один: о человеке думать прежде всего.
— Так… — нижняя губа Игоря Яковлевича судорожно дернулась. — Вы не депутат?
— Нет…
— Для этого не обязательно быть депутатом, — вмешался в разговор Терентьев, — а коли речь зашла о Кузьминой, я тоже повторю свое требование: надо Кузьмину поставить на работу по специальности. Прекрасный, дисциплинированный товарищ.
— Членские взносы в профсоюз платит аккуратно?
Песоцкий вежливо подхихикнул Игорю Яковлевичу:
— Пляшет она превосходно, Игорь Яковлевич.
— Это качество.
— Не смейте оскорблять человека! Бесстыжие… — гневно выкрикнула Катюша и сама удивилась, как неожиданно сорвались у нее эти слова.
В их сторону разом повернулись несколько любопытных.
— Ну вот что, товарищ медицина, — вставая, глухо сказал Игорь Яковлевич, — вы мне здесь истерику не разводите и научитесь выбирать тон для разговоров. Я вам не мальчишка. А от нервов советую лечиться. Не сможете сами составить рецепт — обратитесь к врачу.
— Худоногова права: у вас нет оснований, Игорь Яковлевич… — начал было Терентьев, тоже поднимаясь.
Начальник отдела кадров его оборвал:
— Потрудитесь, товарищ Терентьев, завтра зайти ко мне в служебный кабинет. Здесь не место для объяснений, — он проследовал между столиками, прямой, замороженный, посиневший от злости.
— Я вас буду ждать завтра у себя в постройкоме! — крикнул ему вслед Терентьев.
С этого и завертелось колесо.
Через день Катюшу вызвали в горздрав. Заведующий горздравом встретил ее дружелюбной улыбкой:
— Ну, знаете, Екатерина Федоровна, могу вас порадовать. Состоялось. Вот приказ о переводе вас в медпункт лесозавода. И…
Катюша, колеблясь, взяла протянутую ей выписку из приказа.
— Спасибо, Иосиф Львович, — вяло сказала она.
— …и устное к нему дополнение, — не замечая замешательства Катюши, продолжал Иосиф Львович. — Я связался с Иркутском и добился разрешения сохранить за вами прежнюю ставку заработной платы.
— Спасибо, Иосиф Львович, — опять сказала Катюша.
— Не все, не все! — жестикулируя, воскликнул заведующий горздравом. — Я получил принципиальное согласие Иркутска, как только будет отстроено на лесозаводе новое помещение медпункта, — но это только между нами, Екатерина Федоровна! — назначить вас… заведующей медпунктом!.. — Он вышел из-за стола и, победно шагая, прошелся по кабинету.
— Я не буду переходить на лесозавод, Иосиф Львович.
Заведующий горздравом остановился как вкопанный, даже рука у него повисла в воздухе.
— То есть как это?.. Почему?
— Не могу, Иосиф Львович.
— Вы, конечно, шутите…
— Серьезно, Иосиф Львович.
Заведующий горздравом внимательно посмотрел на нее:
— Что случилось?
— Так…
— «Так» — неубедительная причина. Объясните.
— Уйти сейчас с постройки гордость мне не позволит.
Волнуясь и сбиваясь, Катюша рассказала о своей стычке с Игорем Яковлевичем.
— Все, все знают об этом. А переведете меня сейчас на лесозавод, — значит, ясно: Худоногова оскандалилась, вот ее и убрали.
— Оскандалилась… Убрали… — Иосиф Львович вернулся к столу. — Вы слишком сгущаете краски, Екатерина Федоровна. Забудьте об этом. Никто не обратит на это внимания, и вы не обращайте.
— Честью, гордостью своей я не поступлюсь, Иосиф Львович.
— Да… — Иосиф Львович потер ладонями глаза. — По-своему вы, конечно, правы… Перевод на лесозавод произошел по вашей инициативе, и вы можете отказаться… Да… И я, пожалуй, тоже не стал бы настаивать. Но… представьте себе, в каком положении я остаюсь: сколько хлопотал за вас, облздрав заставил вами заниматься… Что им теперь скажу? Необдуманный был разговор? Красиво я буду выглядеть… Да и это бы еще ничего. Но я ведь на ваше место сюда из Тайшета человека уже пригласил. Вот от него телеграмма: согласен. Может быть, даже выехал.
— Хорошо, Иосиф Львович, я перейду на лесозавод, — сдвинув брови, сказала Катюша. — Конечно, виновата я. Хотя правда и на моей стороне, а держала я себя в разговоре не так, как следовало.
Иосиф Львович повертел в руках пресс-папье, осторожно поставил рядом с чернильным прибором.
— Я попробую еще раз связаться с Иркутском и с Тайшетом.
— Нет. Не надо, Иосиф Львович, давайте приказ, я решила.
Но на следующий день она опять пришла в горздрав.
— Вы, может быть, меня выгоните, Иосиф Львович, а только я опять пришла к вам со вчерашним разговором, — она стояла перед ним побледневшая, сосредоточенная на одной мучившей ее мысли.