«Ты точно говори, какие твои обязательства».
«Ну, по бригаде в целом и личную свою пятилетку, говорю, выполнить в четыре года».
«А какая ваша пятилетка в натуральных показателях?»
Тут я и стал в тупик. Нет для нас натуральных показателей. Не серийное производство. Одна вещь на другую никак не похожа. Не скажешь: сделать столько-то столов, или шкафов, или там каких-нибудь резных барьеров. До этого план нам как давали? Получат заказ, в условные единицы его переведут, а потом сравнивают. Вдруг тебе сообщают: на сто двадцать процентов. Как определил? Темная вода это для меня. На слово веришь.
«Там подсчитают, говорю, бухгалтерия разберется».
А меня с места опять:
«Значит, так: сам не знаю чего, а выполню не в пять лет, а в четыре?»
Злость меня взяла.
«Не сам не знаю чего, а государственный план, говорю, вот чего!»
Сказал и опять же думаю: правильно поддели меня. План-то — он определенные цифры имеет. Я, выходит, действительно туман развожу.
Утром — к Никулину в плановый отдел. Вообще он мужик с головой. После того как пропесочили его на партийном собрании, откуда таланты взялись! Даже по-налимьему губами жевать перестал. Углубился по-настоящему в работу. И жена приехала к нему, семейная жизнь у человека наладилась.
Да, так вот, прихожу к Никулину, говорю: «Борис Михайлович, ты мне натуральные показатели на пятилетку разработать обязан. Вслепую работать не хочу».
«Ладно, говорит, продумаю. Интересный вопрос поставил ты, Худоногов».
И продумал. Разработал для нас нормо-часы. Знаем: за пятилетку должен каждый двенадцать тысяч двести восемьдесят нормо-часов выполнить. Поступает заказ. А к нему табличка — по видам работ выставлены нормо-часы. Пожалуйста, не веришь, — приходи, по справочнику каждую цифру проверь.
Ну и вот, — закончил Алексей удовлетворенно, — на сегодняшний день, к примеру, у меня двенадцать тысяч триста два нормо-часа сделано. Учет точный. Собственная бухгалтерия.
— Погоди, погоди, Алеша! — остановил я его. — Выходит, ты пятилетку свою уже закончил? И не в четыре даже, а меньше чем в два с половиной года?
— Чему же ты удивляешься? — сказал Алексей. — И Андрей Волик от меня только на тысячу сто нормо-часов отстал, и бригада в целом тоже план перевыполняет. И особенного тут ничего нет. Начал, скажем, я сегодня тысяча девятьсот пятьдесят первый год, а в газетах я читал, что есть такие, которые уже в тысяча девятьсот шестьдесят пятом году работают! Вон куда ушли. Так что до них еще тянуться да тянуться.
— Да, но у вас ведь не серийное производство! А это тоже что-нибудь значит.
— Ну, может, и так, — согласился Алексей и засмеялся. — Директор под Новый год вызвал, сказал:
«Кончишь пятилетку, Худоногов, первым — в тот же день тебе квартиру предоставлю».
Прихожу вчера вечером к нему с Иваном Андреевичем, все документы с собой — пожалуйста, пятилетка закончена. Смеюсь:
«За вами квартира».
А он:
«Насчет завершения пятилетки мне бухгалтерия доложила, а насчет квартиры — коменданту распоряжение уже отдал».
Смотрю, кнопку нажал. Секретарша. Он ей:
«Проверьте исполнение».
Через полчаса ключи у меня. Я забегал к тебе вчера, да ты все где-то носишься.
— В поездках долго пробыл. Самые неотложные дела накопились. Ну, поздравляю тебя от всей души!
— Спасибо. — Он опять посмотрел на свою ведомость. — Тут ты, наверно, не во всем еще разобрался. Я ведь не только счет выполнения нормо-часов веду, тут мы с Никулиным еще одну вещь придумали. Весь завод потом я на это подбил. Лицевые счета по экономии средств на каждого завели. Вот тебе графа. Пожалуйста. С начала пятилетки по всей бригаде — сто четырнадцать, а из них двадцать две тысячи шестьсот семнадцать рублей лично Алехой Худоноговым сэкономлено. — Он толкнул меня локтем в бок: — Как раз на квартиру я себе заработал. Да еще и с маленьким хвостиком… Не в долгу буду перед государством.
— А когда ты думаешь на новоселье?
Алексей задумчиво поворошил волосы.
— Тут, видишь ли, надо опять со стариками работу проводить. Они не то что сопротивляются, а вижу — в глазах у них страх. Надо, значит, постепенно им втолковать. Привыкти они всю жизнь в собственном доме жить. Какой там дом — это вопрос другой. У меня сам знаешь, что за хоромина, а у Федора, в тайге, так и еще теснее была. Одно слово: зимовье. А все же переспать, отогреться есть где. Вот и рассуждают они:
«Ты, Алеха, на заводе — ладно, будет и дом и все у тебя. А уйдешь?»
Я им: