Бивис корил себя за слепоту, за то, что не обнаружил беса раньше. Этот укор в свою сторону слышался в его голосе и эхом ударялся в груди, холодной иглой пронзая сердце. Киана никогда не слышала столько боли в его словах. Бивис всегда был скуп на эмоции, очень тщательно их прятал. Но вот речь зашла о запретном, и сдерживаться уже не хватало сил.
Хаэль же до сих пор не мог поверить в услышанное. Он сидел неподвижно и стеклянными глазами смотрел куда-то перед собой, роняя слезы, похожие на хрустальную крошку. Наверное, сейчас так крошилось его сердце. Всю жизнь он помнил мать, которая не замечала его, и отца, которого никогда не было рядом. Он был убежден, что не нужен родителям, что его не любят и оставляют при себе лишь из жалости. Он сам заковал свое сердце в холодные путы и перестал надеяться, начал отдаляться от отца, когда не стало матери. Но быстро понял, что не может так жить дальше. Хаэль понял, что ему нужен отец, ему нужен кто-то. Он отчаянно пытался завоевать внимание ослепшего от горя отца и не понимал, что же он делает не так.
И вот всплыла жестокая правда. Хаэля любили, всегда любили. Особенно мать, которая не сдавалась ради сына и продолжала теснить Фенека в своей голове. Это тяжело. Чтобы противостоять духу, магу требуется огромная сила воли. У Хааны ее было с избытком. И этого все равно не хватило.
Бивису выпало тяжкое бремя, отголоски которого кусают его по ночам за пятки. Никто, кроме Агылара, даже не подозревал о том, что ему пришлось сделать ради той, которую он полюбил. Несмотря на это, Бивис до сих пор винит себя за то, что поступил правильно.
– Простите, – Хаэль обронил одно слово и, словно кукла на веревочках, побрел прочь из кабинета.
Киана не знала, что ей теперь делать: пойти за Хаэлем или остаться здесь, с Бивисом. Или же ей вовсе уйти и оставить каждого из них наедине со своей болью?
Киана опустила взгляд на фотографию, что лежала рядом на диване. Осторожно взяла рамку в руки и еще раз внимательно посмотрела на Хаану. Какая же она красивая!.. Настоящая принцесса пустыни. И какая ужасная участь ее постигла.
Поджав губы, Киана тихо поднялась и зашагала к окну, рядом с которым стоял Бивис. Она прижала рамку с фотографией к груди, а сама аккуратно заглянула магу в лицо. Киана впервые видела, чтобы Бивис плакал. Вот, почему он стоял к ним спиной все это время. Он прятал слезы. Он не мог вспоминать Хаану без слез. Ему слишком не хватало ее.
– Да, взрослые дядьки тоже плачут, – криво усмехнулся Бивис и поспешил вытереть глаза, когда понял, что Киана стоит рядом. – Извини.
– Не предо мной ты должен извиняться, – Киана протянула Бивису фотографию. – Он тоже по ней скучает, хоть и помнит вовсе не ее. Знаешь, зачем он помог мне попасть в Суду? Он хотел вернуть отца. Не нужна ему эта Академия и прочее. Ему нужен ты.
Бивис дрожащей рукой взял рамку и очень нежно провел пальцами по стеклу, под которым хранились самые счастливые воспоминания.
– Из меня плохой отец.
– Так стань хорошим.
Хаэль сидел на крыше гостиницы и смотрел на столицу с нового ракурса. Если бы служащие не подсказали, Бивис и Киана никогда бы его не нашли. И как только Хаэль узнал, где находится выход на крышу?
Киана не пошла с Бивисом: она осталась сидеть на последней ступеньке и смотреть за ними издалека, притворяясь, что тоже любуется красивым видом. Этим двоим необходимо поговорить по душам наедине. Киана не ушла лишь потому, что хотела своими глазами увидеть долгожданное примирение отца и сына. Впрочем, от Тангарсов можно было ожидать чего угодно.
Бивис не выдержал и закурил. Давно он не брал трубку в руки. Пуская кольца дыма, он несмело зашагал к сыну, все еще держа в руках свадебную фотографию. Хаэль заметил приближение отца, но никак не отреагировал – лишь поплотнее притянул колени к груди и вздохнул.
– Когда я был маленьким, то все время сбегал на крышу, – заговорил Бивис, не спеша присаживаться рядом. – Шакур частенько надо мной издевался в детстве. Но он боялся высоты, а я – нет. Он никогда не приходил на крышу, а я мог часами сидеть здесь, свесив ноги. Правда, потом сестры докладывали матери, и она ругала меня до хрипа. Впрочем, она любила меня отчитывать по любому поводу, да и сейчас это делает, стоит навестить ее. Характер у нее такой.
Бивис редко вспоминал детство, которое проводил на два дома: один был с матерью в Силваре, а другой – в Асуе с отцом, братьями и сестрами. Много воспоминаний осталось в памяти.
Бивис присел на самый край крыши, как когда-то в детстве, и свесил одну ногу. Он уже тогда, будучи мальчишкой, знал, что высота ему не страшна, хотя и не догадывался, что его духом-покровителем окажется птица. Но он это чувствовал. Хаэль же не рисковал подбираться к краю так близко, но, высота его не пугала, в отличие от Шакура.