«Даже фанатики все узнают», — настаивал Нэш. «Мы не совсем согласны с его историей о Леопарде, но мы думаем, что он наткнулся на что-то шесть месяцев назад, как раз перед тем, как Флориан выгнал его из Франции. Он учуял какую-то высокопоставленную подпольную связь с Советами — и не забывайте, что Ласаль был лучшим начальником армейской контрразведки, когда-либо имевшихся у французов…
— Но он не даст вам этот список так называемых свидетелей, если он существует…
— Я уверен, что он существует, — вспылил Нэш. «Он очень заботится о безопасности, поэтому он дает это только человеку, который едет во Францию, чтобы взять у них интервью…
«Так почему пришел ко мне?»
Нэш допил остатки шампанского, не торопясь с ответом. — Из-за того, кто ты есть, — сказал он тихо. — Эти свидетели вполне могут говорить только с французом. Ланц согласился предоставить сопроводительные документы. Чтобы избежать столкновения с аппаратом безопасности, входящий человек должен слиться с ландшафтом. Ты подходишь, Алан. Вы родились и выросли в Париже. Мы дали вам высший уровень допуска, пока вы были в Штатах. Бог свидетель, у тебя есть опыт работы в подполье. Красная ночь в Сирии доказала это. Вы созданы для этой работы, — продолжал американец. «Мы нуждаемся в тебе. Мы нужны вам…
«И только зачем ты мне нужен?» — тихо спросил Леннокс.
«Потому что вам нужно одобрение американского правительства для того предложения, которое вы подаете на крупный охранный контракт с американской компанией, компанией, которая, кстати, занимается определенными проектами министерства обороны. Конфиденциально, я понимаю, что ваша ставка была самой низкой и приемлемой — при условии, что вы получите печать Вашингтона…
Именно в этот момент произошел взрыв, когда Леннокс начал говорить без умолку, отказываясь позволить Нэшу перебивать его, пока он говорил ему, что он думает о политике и политиках. — Твои люди делают то же самое… — вмешался Нэш и тут же затих под потоком слов Леннокса. «Это давление, — свирепо сказал ему Леннокс, — тактика кровавого давления, и ты знаешь, как я на это реагирую…» Словесная битва продолжалась почти до трех часов утра, когда атмосфера сгущалась от дыма, пока они пили скотч, Нэш, без галстука и с рукавами рубашки, отражал натиск Леннокса. Затем без предупреждения англичанин сменил точку зрения.
«Хорошо, — сказал он, наполняя стаканы, — я пойду к Ласалю и поговорю с ним, но с ясным пониманием, что, когда я доберусь туда, я решу, стоит ли ехать во Францию…»
«Это здорово…
«Подожди, есть условия. Если я приду, вы лично гарантируете, что мой американский контракт будет одобрен. Вы также гарантируете, что только Маклиш будет знать, что я согласен — безопасность этой штуки должна быть жесткой. Наконец, вы заплатите мне за обслуживание двадцать тысяч долларов…
«Ради бога, — запротестовал Нэш, — вы получите контракт»..
«Это наименьшее, что я заслуживаю, поскольку моя ставка самая низкая. Двадцать тысяч долларов — это рискованные деньги. Вы думаете, теперь это будет пикник во Франции под прикрытием? — спросил Леннокс. — Ради Бога, до того, как вы приехали, я слушал сводку новостей — после покушения на жизнь Флориана французская служба безопасности гудит, как улей. Я рискну споткнуться о мафию Грелля, банду контрразведки, может быть, даже головорезов из CRS. Маклиш находит себе неамериканского рассыльного по дешевке за двадцать тысяч.
«Кто сказал что-нибудь о неамериканцах?» — мягко спросил Нэш.
«Вы сделали это, когда позвонили из Вашингтона, а затем прилетели сюда на месте штанов…
Вскоре после трех часов ночи они пришли к соглашению. Нэш сделал последний глоток неразбавленного виски, согласовал некоторые детали с Ленноксом, а затем пошел под дождем обратно в «Ритц», вполне удовлетворенный и мрачно удивленный настойчивостью Леннокса в отношении платы за обслуживание. Маклиш вполне мог выложить двадцать тысяч и урезать свой бюджет в другом месте. Вернувшись в свою квартиру, Леннокс вымыл грязные стаканы и начал собираться. Как и Нэш, он был ночной птицей и, как и Нэш, был доволен. С того момента, как ему сделали предложение, он заинтересовался, потому что оно его устраивало. Это дало ему возможность сунуть нос во что-то новое и интересное; это сделало американский контракт безопасным; и он только что заключил тяжелую сделку. Получение двадцати тысяч от Маклиша было премией, соответствующей его основному принципу: никогда не делать ничего даром.