Буассо вынул изо рта остывшую трубку и уставился на префекта. — Ты действительно не веришь в это? Данчин, Блан — два сильных человека в правительстве? У Мартина, должно быть, были галлюцинации.
— Я на самом деле ни во что не верю, — холодно ответил Грелль. — Все, что я делаю, — это проверяю факты и смотрю, к чему они ведут, — как мы поступаем в любом расследовании. Но, как мы условились, я рассказываю вам все, как бы нелепо это ни казалось.
«Абсурд? Это невероятно…
«Конечно». Грелль взял отчет со своего стола и что-то говорил, просматривая первую страницу. «Произошло кое-что еще. Дэвид Нэш, американец, только что был замечен прибывающим в аэропорт Руасси этим утром человеком из Сюрте. И я получил срочное приглашение на прием в американском посольстве сегодня вечером. Вы верите в совпадения, Буассо?
Белка Андре не ответила. Он смотрел вдаль, как будто пытаясь уловить факт настолько великий, что он был выше его понимания.
«Данчин или Блан?» — пробормотал он.
Роже Даншен стремился стать министром внутренних дел с юности, проводя бесконечные часы за учебой в Ecole Normale d» Administration, специальной школе, основанной самим де Голлем для подготовки будущих лидеров Французской республики. И в то время как Ги Флориан и Ален Блан из Политехнической школы были зайцами, которые прорвались вперед благодаря своим способностям, Данчин был черепахой, которая в конце концов добралась до этого, потому что никогда не прекращала попыток. Иногда черепаха переживает зайца.
К тому времени, когда ему предложили пост министра внутренних дел, Роджер Данчин, эксперт по разведке, вероятно, знал о французской системе безопасности больше, чем любой другой человек. Подобно Алену Бланку, выше шести футов ростом, он развил сутулость, которая иногда свойственна высоким мужчинам. Ему было пятьдесят два года, он был худым, с костлявым лицом, человеком со страстью к секретности и человеком, любившим власть. Блан, которому он не нравился, резюмировал Данчина в типичном язвительном анекдоте. «Данчин допросил бы свою бабушку, если бы заподозрил, что она изменила свое завещание, и после трех часов под дуговым светом она оставила бы ему все деньги… Данчин был на пике своей власти, когда вызвал Грелля к себе сразу после префект вернулся с проверки Елисейского реестра.
Когда префект вошел в кабинет министра на первом этаже, Данчин стоял у окна, выходящего на красивый обнесенный стеной сад в задней части здания, сад, который публика никогда не видит. — Садись, Грелль, — сказал Данчин, все еще глядя на сад. — Я слышал от Руасси, что американец Дэвид Нэш только что прибыл в Париж. Как вы думаете, что это означает?
«Должно ли это что-то означать?» — спросил Грелль. К этому времени он уже понял, как работает ум этого хитрого человека; редко задавая прямой вопрос, Данчин пытался поймать людей, побуждая их говорить, пока он слушал.
«Что-то происходит, Грелль, я чувствую это. Странно также, что он прибыл сюда так скоро после покушения на президента»..
«Я не вижу связи», — возразил Грелль. — Но сегодня вечером у меня есть приглашение в американское посольство…
«Вы идете?» — резко вмешался Данчин.
«Почему бы и нет, министр? Я могу подобрать что-нибудь интересное. По крайней мере, я смогу ответить на ваш вопрос, зачем он приехал в Париж…
— А эта женщина, Люси Дево, — Буассо узнал о ней что-то еще? Я полагаю, она никак не могла быть связана с приездом Нэша?
«Вы же не можете подозревать, что за покушением стояли американцы?» — запротестовал Грелль. «Они делают некоторые странные вещи, но…»
«Прощупывая, Грелль, просто прощупывая… Данчин внезапно вернулся за свой стол, двигаясь так тихо, что Грелль не заметил, как он отошел от окна. Это была еще одна неприятная привычка Данчина, на которую его помощник Мерлин однажды пожаловался Греллю. «Он появляется без предупреждения, как призрак, и стоит позади вас. Знаете ли вы, что, когда люди идут обедать, Данчин прокрадывается в их офисы, чтобы проверить бумаги на их столах, чтобы убедиться, что они не делают того, о чем он не знает? Атмосфера внутри этого места ужасна, скажу я вам. Ужасный!»
Грелль выбрался из кабинета Данчина, как только смог, вытерев лоб, спустился вниз и вышел на свежий воздух. Я бы не стал работать здесь за миллион франков в год, сказал он себе, садясь за руль своей машины. Он уехал, выпустив выхлопные газы, как бы выражая свое облегчение. Не за десять миллионов франков!