«Это должно показаться вам смешным… каждый раз, когда я слышу его по телевизору… я знаю, что «Леопард» был застрелен в 1944 году — и все же».
Когда слова вырвались наружу, это было похоже на исповедь кающегося перед священником, облегчающую его. Сначала Леннокс был настроен скептически, думая, что беседует с сумасшедшим, но по мере того, как Жувель продолжал говорить, изливая слова, он начал задаваться вопросом. — То, как обращались с гробом на месте захоронения… никакого уважения… жестоко… как будто внутри ничего не было…
Через пятнадцать минут Леннокс встал, чтобы уйти. Француз повторялся. Вместо двухсот франков Леннокс передал пятьсот из средств, предоставленных Ланцем. — Ты вернешься завтра, — настаивал Жувель. — Возможно, мне есть что тебе рассказать… Это было неправдой, но взволнованный маленький владелец магазина, неуверенный теперь в том, что он сделал, хотел дать себе возможность отозвать заявление, если, когда наступит утро, он почувствует, что совершил ужасную ошибку.
— Я приду завтра, — пообещал Леннокс.
Он быстро вышел из квартиры, прежде чем француз успел спросить номер телефона или адрес, по которым с ним можно было связаться. Спускаясь по тускло освещенной лестнице, глубоко задумавшись, он резко приподнялся, прежде чем пересечь двор: он ехал с фальшивыми документами, так что ему лучше быть начеку каждую минуту пребывания во Франции. Леннокс шел с естественной тишиной и уже выходил из-под арки, когда сильно выстрелил в старика, сгорбившегося под зонтом. Поскользнувшись на мокром булыжнике, мужчина потерял свои каменные очки, а его тирольская шляпа наполовину слетела с головы.
В свете уличного фонаря Леннокс мельком увидел лицо. Мужчина выругался по-немецки.
«Тысяча извинений…
Леннокс ответил по-французски, когда он наклонился и поднял каменные очки, с облегчением обнаружив, что они целы. Рука в перчатке высунулась из-под поправленного зонта и молча приняла очки. Леннокс пожал плечами, когда мужчина прошмыгнул внутрь здания, затем вышел и пошел по улице Эпин в направлении площади Клебер, все еще думая о том, что сказал ему Леон Жувель.
Полузамерзший в своей нише сыщик Арман Бонёр продолжал выполнять свой долг, записывая все происходящее в свой блокнот с помощью зажигалки Feudor, добавляя к более ранним записям.
6.30. Жувель возвращается домой. 6.31. Дениз Вирон уходит. 6.31. Приходит друг Вирона. 7.02. Друг Вирона уходит. (Из подслушанного разговора он предположил, что Дениз Вирон хорошо знала Леннокса.) 7.02. Приходит человек с зонтиком. 7.32. Человек с зонтиком уходит.
ГЛАВА ВТОРАЯ
На следующее утро полиция обнаружила, что Леон Жувель висит на внутренней стороне двери его ванной.
«Это будет вечер субботы — тело не обнаружат даже до утра понедельника…» Это был проницательный и разумный расчет со стороны Карела Ванека, но самые проницательные планы могут быть расстроены крошечными человеческими факторами. Воскресенье, 19 декабря, приближалось к Рождеству, поэтому, прежде чем покинуть свой магазин субботним вечером, Леон Жувель уговорил Луизу Валлон зайти на несколько часов в воскресенье утром, чтобы помочь подготовиться к ожидаемому в понедельник деловому ажиотажу. «Я заплачу тебе вдвое, — пообещал он ей, — и наличными, так что забудь о налоговом инспекторе. И я буду здесь в 8.30, так что поторопитесь…
К девяти часам воскресного утра Луиза Валлон, у которой был собственный ключ от магазина, была настолько удивлена отсутствием Жувеля, что позвонила ему. Ответа не последовало. Она снова звонила ему в 9.15, а затем, беспокоясь, звонила через регулярные десятиминутные интервалы.
В 10 утра она позвонила в полицию.
Инспектор, ответственный за наблюдение за Жувелем, человек по имени Роша, сам пошел в квартиру; беспокоится о том, какой может быть реакция Парижа. Поговорив с судмедэкспертом и осмотрев место смерти, Роша, поначалу подозрительный, вскоре убедился, что Леон Жувель покончил жизнь самоубийством. Следуя этой линии расследования, он быстро нашел доказательства, подтверждающие его мнение. Несколько друзей Жувеля рассказали ему, что француз в течение нескольких месяцев казался обеспокоенным, что он жаловался на недостаток сна, что он перестал проводить вечера в барах, как когда-то было его привычкой. Никто не мог сказать, почему Жувель волновался, но Роша думал, что знает, когда обсуждал это дело со своим детективом Бонёром.