Он поднял глаза, когда Грелль говорил.
«В течение двух часов после этого разговора — я позвонил офицеру службы безопасности в Елисейском дворце, и Ворин прибыл туда в 9:15 — Аннет Дево была жестоко убита убийцей, которого мы позже задержали на площади Согласия», — сказал префект. «Нет больше места для сомнений, чем человек, который…»
— Я узнаю голос Флориана, — нетерпеливо вмешался Блан. «Ворина тоже. Здесь нет места сомнениям. Он вздохнул. «Это ужасный шок, но не такой уж большой сюрприз. Вот уже несколько дней я недоумеваю, что происходит, хотя никогда не подозревал ужасающей правды. Эти слухи о перевороте правых, казалось, исходили из околокоммунистических источников. Внезапное и совершенно необъяснимое путешествие Флориана в Баден-Баден…
Блан встал и ударил кулаком по ладони другой руки.
«О Иисусе Христе, к чему мы пришли, Грелль? Я знаю его с тех пор, как он был молодым человеком в Политехникуме после войны. Я организовал его приход к власти. Как я мог быть таким слепым?
«Цезарь всегда вне подозрений…»
«Как я только что сказал вам, перед отъездом мне позвонил полковник Дуасси из Баден-Бадена и сказал, что 2-я и 5-я дивизии отправятся в Мец и останутся там, что оставляет Германию обнаженной. При нынешнем изоляционистском настроении американского Конгресса Вашингтон даже не станет угрожать нажатием ядерной кнопки — у Москвы есть своя кнопка. Соединенные Штаты будут реагировать только в том случае, если материковая часть Америки окажется в опасности. Все это связано с фиаско во Вьетнаме и Камбодже. Вы знаете, что, я думаю, произойдет в ближайшие несколько часов?
«Что?»
«Думаю, завтра Флориан объявит в Москве о заключении военного пакта с Советами — помните, президент может сам заключить такой пакт. Вы видели тот отчет, который только что пришел из Брюсселя — я думаю, что Флориан еще объявит о совместных военных маневрах с русскими. Порты Тулон и Марсель будут открыты для высадки советских войск на борту конвоя К-12».
«Тогда надо что-то делать…»
«Германия проснется и обнаружит себя в окружении — советские дивизии к востоку от нее, советские дивизии к западу от Рейна. На французской земле! Я думаю, Флориан прилетит из Москвы завтра поздно вечером и, если здесь будет хоть какая-то реакция, скажет, что была попытка правого государственного переворота со стороны полковника Лассаля, и половина из нас окажется за решеткой…
— Успокойся, — посоветовал Грелль.
«Успокойтесь, он говорит…» Блан был сильно взволнован, его лицо было покрыто нервным потом, когда он беспокойно ходил по гостиной. «Через несколько дней у нас может быть даже советский флаг рядом с триколором!» Приняв от Грелля вновь наполненный стакан, он сделал вид, что хочет проглотить его залпом, но напрягся и сделал только глоток.
— Мы должны решить, что делать, — тихо сказал Грелль.
«Точно!» Блан, после своего взрыва, внезапно восстановил свое естественное равновесие. — Совершенно бесполезно советоваться с другими министрами, — твердо сказал он. «Даже если я созову тайное совещание, они никогда не примут решения, кто-нибудь спустит новости, они дойдут до Елисейского дворца, Флориан начнет действовать, назовет нас правыми заговорщиками, объявит чрезвычайное положение…»
Именно Грелль упомянул прецедент президента Никсона, указав, что каким бы ни было решение, общественность и мир никогда не должны знать правду. «Действия Никсона были пустяком, едва ли большим, чем проступок по сравнению с тем, о чем мы говорим. Но посмотрите, какой сокрушительный эффект это произвело на Америку, когда его разоблачили. Вы можете себе представить, как это повлияет на Францию — на Европу — если когда-нибудь выяснится, что французский президент является коммунистическим агентом? Никто никогда больше не будет в нас уверен. Франция была бы деморализована…»
— Вы, конечно, совершенно правы, — серьезно сказал Блан. «Это никогда не должно стать достоянием общественности. Ты понимаешь, Грелль, что остается только одно решение?
«Флориан должен быть убит…»
Рано утром 23 декабря вдоль немецко-чехословацкой границы между Зельбом и Графенау произошел внезапный всплеск советской воздушной активности, которую сначала сочли связанной с широкомасштабными маневрами и зимними учениями, проводимыми странами Варшавского договора. Позже сообщалось, что советские самолеты Foxbat пересекали границу и снова пересекали ее, а канцлера Франца Хаузера вытащили из постели в 2 часа ночи, чтобы оценить ситуацию. В 3 часа ночи он приказал объявить янтарную тревогу, которая мобилизовала силы вдоль нарушенной границы и некоторые резервные группы.