— Любопытно, почему это наши архивисты не нашли имен? Я имею в виду, тех, кто жил в нужном нам доме? Ведь мы точно знаем, что там кто-то жил, так почему же не записаны имена? — размышляла вслух Элинборг, выходя из машины.
— Это как раз неудивительно. В те времена с учетом был полнейший бардак. Во время и после войны в Рейкьявик привалила целая толпа народу со всей страны, и людей поначалу регистрировали где попало, ну просто для проформы, а уж только потом народ начинал искать, где жить по-человечески. Ну и плюс, поскольку их было так много, запись велась не слишком тщательно, да и потерять какие-то материалы статистики тоже могли. В общем, там какая-то проблема, сотрудник, с которым я говорил, сказал, что так сразу найти ничего не сможет, потребуется время.
— Но там точно кто-то жил.
— Может, этот кто-то жил там недолго. Или, как я сказал, жили они там, а зарегистрированы были по другому адресу, то есть сначала записались в одном месте, потом переехали сюда, а известить власти о смене адреса поленились. Легко вообразить, что они жили здесь, скажем, пару месяцев или лет, пока в городе было совсем тяжко с жильем, а потом, как военную базу закрыли, переехали в оставленные американцами бараки. Барачные жители, как тебе такое название?
— Человек, одетый в пиджак от «Бёрберри», другого придумать и не мог, — фыркнула Элинборг.
Хозяин дома встретил их у дверей. Пожилой, худощавый, ходит с некоторым трудом, седой, лысоватый. Одет в светло-голубую рубашку, довольно тонкую — просвечивает майка, — и серые бархатные штаны, на ногах новенькие теннисные кроссовки. Пригласил зайти; Элинборг не могла не отметить, сколько у него в доме барахла, и решила, наверное, он живет тут круглый год. Надо уточнить.
— Да, пожалуй, так оно и есть, — ответил хозяин и уселся в кресло, указав гостям на два других. — Построил дом лет сорок назад, а потом и переехал сюда окончательно и целиком, вот прямо сел в свою «Ладу»[28], погрузил в нее весь скарб и переехал, лет этак пять назад, если не изменяет память. А может, и все шесть. Знаете, когда стареешь, не отличаешь уже один год от другого. А жить в Рейкьявике я больше не хотел. Гнусный городишко сидел у меня прямо в печенках, вы не поверите…
— А скажите, вот здесь, на склоне, не было, случайно, дома? Скажем, летнего домика, притом его не обязательно использовали по назначению? — перебил старика Сигурд Оли, не желая слушать рассказы о золотых временах, когда уксус на халяву был слаще, а вода мокрее. — Как раз примерно сорок лет назад, когда вы начали строить свой?
— Летний домик, но летом в нем не жили? Не понимаю…
— Да, тут вроде был дом на этой стороне Ямного пригорка, — сказала Элинборг. — Построен за некоторое время до войны.
Она подошла к окну:
— Если он был, то вы должны были его видеть, вот прямо из окна гостиной.
— Гляди ты, а я ведь и в самом деле помню, был там дом, точно, и мало того что неокрашенный, так еще и недостроенный. Его давно снесли. Кабы его достроили, был бы преотличный летний домик, шикарный даже, куда как побольше моего, но дело не довели до конца, а пока я тут жил, он и вовсе пришел в негодность. Стены держались буквально на честном слове. Двери поотваливались, окна повыбивали. Я мимо него ходил частенько, рыбку ловить в Рябиновом озере. Только уж давно не хожу.
— И что же, там никто не жил? — поинтересовался Сигурд Оли.
— Нет, дом стоял пустой. В такой халупе жить было нельзя, он едва не разваливался.
— Значит, насколько вам известно, там никто не жил, — сказала Элинборг. — Или, может быть, вы помните людей, которые жили там до того?
— А почему вы спрашиваете про этот дом?
— Мы скелет нашли, там, на холме, — ответил Сигурд Оли. — Вы разве в новостях не видели?
— Скелет? Нет. От кого-то, кто жил в том доме?
— Этого мы не знаем. Мы как раз и пытаемся разобраться в истории этого дома и его жителей, — объяснила Элинборг. — Мы знаем, кто домом владел, но этот человек умер много лет назад, и списка жителей мы тоже пока не нашли. А может быть, вы помните еще военную базу, казармы, на другой стороне холма? На южной. Или, допустим, склад боеприпасов?
— О, казарм тут было пруд пруди, по всей округе стояли, — сказал старичок. — И британцы тут были, и янки. Я ничего такого особенного про них не помню, да я тогда и бывал тут нечасто. Только потом сюда приехал дом строить. Вам лучше с Робертом поговорить.
— С Робертом? — переспросила Элинборг.
— Он тут одним из первых построил себе летний домик, вот как раз под самым холмом. Только я не знаю, может, он помереть успел. Уже некоторое время живет в доме престарелых. Звать Роберт Сигурдссон. Если он еще жив, поговорите с ним.