Масштаб шестидесятых-семидесятых годов, приумноженный социальный опыт дали Борису Бурлаку возможность посмотреть на жизнь в перспективе, в связи времен, в соединении прошлого с настоящим и в предощущении будущего.
Геологи трудно привыкают к городам. Особенно вдоволь покочевавшие на своем веку. Город тяготит строгостью геометрии домов, однообразием асфальта, покрывающего живую землю…
На исходе четвертого десятка годов судьба круто изменила привычный уклад и ритм жизни «вечного» геолога Георгия Каменицкого. После метельного Таймыра и знойной Кубы, после многих и многих кочевок по необъятной Сибири, его назначили главным геологом территориального управления, которое вело работы на Урале, давно исхоженном вдоль и поперек.
Не станет ли в романе такая коллизия началом душевного разлада в герое? Нет, не станет. Хотя сердцем Георгий Каменицкий не сразу примет резкую перемену в судьбе. Да и не может сильный человек меняться в мгновение ока. Наверное, именно в те короткие свободные вечерние часы, когда гулкие коридоры управления пустели и он выходил в просторный двор и брался то вскапывать землю вокруг молодых деревьев, то подрезать сухие ветки на пышных кленах, то поливать нарядные клумбы, Георгий «утрясал» в себе новую должность, «убеждал» сердце принять новую работу как продолжение дела всей предшествующей жизни. А как же иначе? За два десятка лет через геологический молоток земля поведала ему немало своих сокровенных тайн, и поделиться этими тайнами с молодыми геологами Каменицкий обязан. Обязан как высокообразованный специалист, как гражданин, как коммунист. И должность главного геолога совсем неплохая трибуна для этого. Ну, а что касается того, что походный рюкзак пришлось сбросить в городской квартире не в Тюмени с ее открытием века, и не на Таймырском полуострове, где, может быть, таится еще с полдюжины Талнахов, а в степном южноуральском городе, так ведь Урал — его родина, и здесь он начинал молодым горным инженером, здесь прославился геолог Леонтий Иванович Каменицкий — его отец, пример которого стал ему путеводной звездой на трудовом пути…
Верно, что Россия черпает с уральского золотого дна вот уже третье столетие подряд. В годы Великой Отечественной войны Урал, будучи становым хребтом, ничего не пожалел для победы страны. Верно и то, что после войны передний край геологов все больше перемещается в Сибирь. Однако Урал остается Уралом. И что еще «Хозяйка Медной горы» хранит в своих кладовухах — стоит поразгадывать. Георгию запомнилось, что ему недавно сказал отец:
«Не смущайся, что пойдешь по следу отца. Я ведь прошелся очень скорым шагом, замечал главным образом лишь то, что лежало на поверхности. В тридцатые годы нам было не до глубокого бурения, да и нечем было тогда бурить. Шурфы, почти одни шурфы. Оно верно, мы свою песенку не плохо спели и на этих дудках, но у вас-то сейчас такая техника, что мои дудки против вашего органа!»
Так Борис Бурлак начал сюжетное построение своего романа «Возраст земли». Постепенно в сферу романного притяжения попадают все новые и новые герои. Страницы книги «заселяются» персонажами, на первый взгляд, не имеющими прямого отношения к «осевой» линии произведения. Но это кажущееся «неравновесие». Даже Зоя Каменицкая, жена Георгия, с которой читатель «лично» не встречается в романе и о которой скупо узнает со слов других действующих лиц, запоминается своей добротой, свежестью, молодостью. И это по ассоциации способствует созданию своеобразного мажорного микроклимата на тех страницах, где говорится о молодой женщине. Кажется, с этих светлых страниц прошлого Георгия Каменицкого начинается тропка к его будущей новой любви…
В романе мы знакомимся с целой группой молодых людей, которые тоже находятся вроде бы не на «осевой» линии произведения. Вот Клара Кузнецова, Олег и Саша Каменицкие, Виктор Дробот, Анна Иванова… Их профессиональные интересы не пересекаются с геологической наукой и практикой (исключение здесь, может быть, составляет только Виктор. Он гидрогеолог). Мог бы писатель обойтись без этих действующих лиц в книге? Думаю, что не мог бы. Потому что тогда не появилось бы чувства завершенности романа, убежденности в том, что ты, читатель, узнал все о героях сполна, что должен был о них узнать и что хотел сказать сам автор.