Из поездки Гурий Алексеевич вернулся прямо-таки переполненным впечатлениями. Но главное, что он уяснил и чем особенно гордился, было ясное сознание того, что коллектив кузнечно-прессового завода самостоятельно, хотя и с ошибками, наметил правильный путь дальнейшего совершенствования соцсоревнования: опыт московского завода только подтвердил это.
Сам Гурий Алексеевич развитие соцсоревнования на заводе разбивает на несколько периодов.
— Первый период, — усмехаясь, рассказывал он, — это когда всем надо было все разжевать и в рот положить. Сложный, к слову сказать, был период. Коллектив завода, чего греха таить, находился в довольно-таки инертном состоянии, и новое у нас не очень-то воспринималось. Куда ни приду, везде слышу такое: «Ну, что ты все ходишь, время у нас отрываешь?» На парткоме, на завкоме стали на меня жаловаться: везде суется со своими советами… Тогда директор завода издал приказ, где было ясно сказано: указания инженера по соцсоревнованию обязательны для всех.
Нет смысла, конечно, рассказывать о всех периодах развития социалистического соревнования, но кое о чем вспомнить интересно… Большой бой, например, пришлось выдержать инженеру по соцсоревнованию в колесном цехе. Старший мастер Юрий Федорович Шестаков встречал его на правах старого знакомого буквально так:
— Явился, не запылился. Опять учить нас будешь? Не будет толку от твоих личных планов. Не понимаю я ничего, и другие тоже понять ничего не могут.
То, что другие, и правда, ничего не понимали, было ясно хотя бы из того, что они с веселым смехом поддерживали старшего мастера.
Что это? Консерватизм? Просто ли косность мышления?
Забрав с собой как-то все документы по личным государственным планам — методические указания, всякие разъяснения и пояснения — Гурий Алексеевич направился в колесный цех. Специально выбрал удачное время, когда мастера собрались на совещание.
Зашел — и с порога:
— Ну, кто из вас что-нибудь может сказать по личным планам?
В ответ услышал смех и шутки:
— Опять за рыбу деньги.
— Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не работало.
— Сто лет без личных планов жили и еще проживем двести…
А инженер по соцсоревнованию сел за стол, разложил свои бумаги и стал проводить нечто вроде экзамена. Правда, односторонний получился экзамен: сам задавал вопрос и сам на него отвечал.
Тут зашла экономист цеха Раиса Семеновна Пыхтина, сначала усмехнулась при виде Гурия Алексеевича, потом что-то ее заинтересовало, и она присела к столу, подперев щеку ладонью.
Послушала и стала задавать вопросы. Очень дельные вопросы, надо сказать, а это и подлило масла в огонь: получался уже не односторонний экзамен, а диалог с экономистом.
В о п р о с: С чего же надо начинать внедрение личных государственных планов?
О т в е т: С согласования. И это очень важно отметить. Начальник цеха и экономист делают согласование объема производства по утвержденному государственному плану и по сумме предполагаемых планов рабочих… Учитывается все: объем производства с кооперацией и без кооперации, объем производства по сумме планов рабочих, количество высококвалифицированных рабочих и новых рабочих, учеников… Затем делается обоснование планового роста производительности их труда, рост производительности труда за счет социалистических обязательств, то есть за счет перевыполнения личных государственных планов, и разрабатываются мероприятия по совершенствованию профессионального мастерства рабочего и по обеспечению экономии времени изготовления продукции. Сами понимаете, что в этом деле должны участвовать все инженерно-технические работники цеха, так что они должны позаботиться и о своих личных государственных планах.
В о п р о с: А с чего начинается оформление личного плана рабочего?
О т в е т: Сначала надо определить исходную базу плана — часовую выработку за прошлый год — и сделать поправку на изменение нормативной трудоемкости, то есть учесть изменение норм выработки.
В о п р о с: А из чего будет складываться рост часовой выработки?
О т в е т: Из роста профессионального мастерства и снижения трудоемкости за счет организационно-технических мероприятий.
Кто-то из слушавших этот разговор мастеров задумчиво проговорил:
— Очень интересно. Такое разделение плана по факторам роста имеет важное значение для пересмотра норм и для материального стимулирования. Выходит, личные планы ломают устаревшие нормы выработки и ускоряют освоение новых норм.
— Совершенно верно, — обрадованно ответил Гурий Алексеевич.
А Шестаков развел руками:
— Извини. Я раньше просто недостаточно это понимал. Но теперь вижу — дело стоящее.
Тот разговор натолкнул на мысль о необходимости организовать на заводе школу для экономической учебы мастеров.
Школа эта аккуратно работает вот уже три года.
Ну, а старший мастер Юрий Федорович Шестаков стал горячим поклонником личных государственных планов. У него на участке самый большой в колесном цехе процент рабочих, выполняющих и перевыполняющих эти планы, что дало участку возможность за десять месяцев прошлого года выпустить сверх плана значительное количество колес для автомобиля ЗИЛ-130.
Второй период развития соревнования в новых условиях — устранение уравниловки. Выявился такой парадокс, поначалу поразивший всех: личные государственные планы легко выполняли те рабочие, у которых была относительно низкая норма выработки, а те, кто значительно ее перевыполнял, с трудом справлялись с планом.
В парадоксе, правда, разобрались быстро. Ясно: у первых много неиспользованных резервов, а у последних они, можно сказать, почти что исчерпаны.
В первом кузнечном цехе на горизонтально-ковочной машине работает Герой Социалистического Труда Василий Яковлевич Дрязгов. Он, к примеру, и попал в такое затруднительное положение. Чтобы добиться роста производительности труда, он вынужден был повысить температуру нагревательной печи выше допустимой нормы. Только огромный опыт, натренированный глаз дали ему возможность работать с истинной виртуозностью: он выхватывал из огня заготовку буквально за секунду до того, как в металле начнутся необратимые процессы.
Еще повышать температуру печи и экономить на нагреве детали время дальше стало опасно, так что этот резерв исчерпался. Тогда Василий Яковлевич изучил горизонтально-ковочные машины разной мощности, установленные в цехе, и это дало ему немалый выигрыш: если на одной машине возникали неполадки и для их устранения требовалось время, он мог перейти на другую машину и добиться перевыполнения задания: кроме того, он сумел до предела уплотнить время на вспомогательных операциях и научился сам, без обслуживающего персонала, производить наладку штампов и мелкий ремонт машины.
А что дальше? Дальнейший рост производительности труда идет уже за счет рационализации: по разработанной им схеме для горизонтально-ковочных машин установлены пневмоподъемники и транспортеры.
Но и это еще не все: он предложил штамповку крюка для буксирного приспособления автомашины делать из укороченной заготовки, что позволит только на одной этой детали экономить двенадцать тонн металла.
И опять вопрос: а что же дальше? Новый план по повышению производительности труда спускается в цех каждый год, он там обсчитывается и распределяется поровну между всеми рабочими. Но ведь где-то есть и предел?
Желание разобраться в этом вновь привело меня в кабинет директора завода.
— Таких, как Дрязгов, у нас на заводе наберется немало, — сказал Николай Петрович. — Действительно, получалось странное и для многих из них обидное положение… Лучшие люди, передовики производства, проработавшие на заводе по пятнадцать-двадцать лет, имеющие высокий профессиональный уровень, оказались в числе невыполняющих личные государственные планы, а молодые рабочие, недавно пришедшие на завод и имевшие базовое выполнение всего 100—105 процентов, стали вдруг ходить в передовиках и получать премию. Теперь мы эту несправедливость устранили: не всем устанавливаем одинаковый процент повышения производительности труда, а исходим из возможностей каждого, из тех резервов, которые в каждом рабочем месте заложены.