— Я думаю, не только в многочисленности рабочего класса наша сила, — дополнил выступление Гали Клишиной оператор автоматов из корпуса топливной аппаратуры Александр Беликов. — Рабочий стал другим… Вот я обслуживаю пять шестишпиндельных автоматов. И детали обрабатываю все разные. Раньше на каждой из них стоял рабочий. По меньшей мере, шесть токарей высвободил автомат и вооружил рабочего «до зубов»… Я что хочу этим сказать? Техническая вооруженность рабочего особенно выросла за последние годы, — продолжал Александр. — А каков результат?.. Его нетрудно увидеть на примере нашего тракторного завода. Вот мы взяли обязательство — к концу десятой пятилетки выпустить вдвое больше тракторов, по сравнению с тем, что выпускал завод двадцать лет назад. А за счет чего же наращивается их производство? Да, в основном, за счет роста производительности труда рабочего. Это значит — новые станки и механизмы, новые технологические процессы, более производительные, чем раньше…
Саша совершенно прав: уже сегодня удельный вес прогрессивного оборудования, типа шестишпиндельных автоматов, на которых он трудится, составляет на заводе около 45 процентов. А в результате реконструкции поднимется до 63 процентов. Это и имел в виду Беликов, когда говорил, что «рабочий стал другим»…
Выкладки наталкивали на мысль совершить экскурс в не столь отдаленное прошлое. Сравнить… Уже сегодня в музее тракторостроителей с чувством изумления и восхищения стоят молодые экскурсанты над орудиями пролетариата, которыми он создавал одну из первых «индустриальных крепостей» социализма… Рубанок, молоток, стамеска ударника Кудряшова из плотницкой бригады. Лапти, принадлежащие ударнице Челябтракторостроя Закии Зайдулиной, а рядом — главный инструмент: кувалда, обушок, лом, лопата. Вот — макет грабарки, основного транспортного средства на всех стройках первой пятилетки. А перевозная мощность ее зависела исключительно от той «лошадиной силы», которая была запряжена в грабарку.
С такой «вооруженностью» рабочий класс и начинал закладывать фундамент социализма. И фундамент — не только материально-технической базы, но и новой психологии, нового отношения к труду.
…Живет в Магнитогорске один из моих старых знакомых — недавний партийный работник, ныне пенсионер, бывший бригадир ударной комсомольской бригады арматурщиков на строительстве Магнитки Леонид Михайлович Шишмаков. Вот что он рассказывал:
— У нынешней молодежи это вызовет улыбку, но элементы социализма мы начинали внедрять с… ложек. С обыкновенных алюминиевых ложек. Придешь в столовую, а есть нечем. Некоторые деревенские с частнособственническими замашками «присундучивали» все, что лежало плохо… Помню, Магнитогорский горком комсомола принял специальное решение о ложках. Комсомольцы проводили рейды по палаткам и баракам, перетряхивали сундуки. — возвращали краденые ложки в общепит…
И еще одно небезынтересное воспоминание бывшего грабаря, потом ставшего машинистом экскаватора рудника горы Магнитной, Героя Социалистического Труда Сергея Андреевича Соседа: «Сейчас это может показаться смешным, но в то время очень я хотел с живым инженером познакомиться. Нам, с нашим ликбезом, казался такой человек необыкновенным знатоком техники… Но долго не мог я встретить на руднике инженера…»
Впрочем, были и тогда на стройке инженеры. Иностранные специалисты, приглашенные советским народом за немалые деньги. Один из них — американский консультант на Магнитострое мистер Смит оставил потомкам такое критическое изречение: «Эти люди не умеют пользоваться безопасной бритвой, а мечтают о домнах. Смешно!»
Кстати, сегодня производительность труда, магнитогорских доменщиков, прокатчиков, сталеваров выше, чем на металлургических заводах Соединенных Штатов Америки. Это — к слову.
Вспомним другое. Давно ли многочисленные киноленты предоставляли нам возможность любоваться мужественными лицами паровозников, специальность которых еще два-три десятка лет назад была, пожалуй, одной из самых престижных. Спокойные, крепкие люди выглядывали из кабин могучих ФЭДов, ИСов, а рядом с машинистом — другой человек с черным от угольной пыли лицом, на котором блестели глаза да зубы. Кочегар.
Сегодня из кабин электровозов и тепловозов смотрят на нас люди в белых сорочках, при галстуке, чем-то похожие на пилотов… Паровоз — чрезвычайная редкость даже на заводском транспорте. На таком крупном предприятии, как Магнитогорский металлургический комбинат, с последним паровозом простились в 1973 году.
А на том же Челябинском тракторном вспоминают не очень давнее время, когда в цехах при ремонтах оборудования женщины в грязной промасленной одежде с ведрами на коромысле несли со склада масло и заливали его в емкости станков. В последние годы заводом закуплено тридцать самоходных маслозаправочных установок на базе электрокаров. Смазчица теперь заправляет шланг, включает насос и управляет электрокаром. Профессия «смазчик» заменена новой — «смазчик-электрокарщик». Но и эта специальность, как говорят на заводе, недолговечна: подача смазочных материалов переводится на трубопроводный транспорт.
На ЧТЗ определены сорок две неперспективных профессии, которые либо сокращаются, либо вовсе исчезают: грузчики, упаковщики, такелажники, подсобные рабочие и другие. Зато появились новые специальности: оператор по электроискровой обработке деталей, оператор плазмотрона — вместо резчика металла, раскатчик-вальцовщик — вместо кузнеца-молотобойца, водитель автопогрузчика — вместо грузчика и так далее. А как назовешь рабочего, обслуживающего станок с числовым программным управлением? Это уже не токарь в привычном понимании, это — оператор и наладчик.
— Научно-технический прогресс. Как он отразился на мне, обыкновенном рабочем? — рассуждал на диспуте оператор Александр Беликов. — Физически за смену почти не устаю. То есть, устаю ровно настолько, насколько положено поработавшему в удовольствие человеку… Главное — смотрю, чтобы все соответствовало технологии. Пока крутятся автоматы, успеваю инструмент заменить, заточить резец по-новому, обсудить с технологом или мастером новую технологию… Выходит — что же? — оглядел он собравшихся. — Выходит, мой труд становится похожим на труд технолога, организатора производства. Значит, и кругозор расширяется, я уже не привязан только к станку; мои взаимоотношения не ограничиваются контактами с машиной, а расширились до человеческого общения. А это, согласитесь, намного интереснее… Да и значительнее — потому что производство в социалистическом обществе — это не только отношения людей с планом, с металлом, но и отношения людей друг с другом…
Такова, вполне осмысленная, оценка современного рабочего своего места в производстве! Таково влияние научно-технического прогресса на советского рабочего. Но тут мы видим и обратную связь. Чем выше в своем техническом и интеллектуальном уровне поднимается рабочий человек, тем большее влияние оказывает он на ускорение научно-технического прогресса.
…В конце 1975 года за выдающиеся достижения в области науки, техники и в труде была удостоена Государственной премии СССР большая группа магнитогорцев. Рядом с именами доктора технических наук В. Г. Антипина, кандидата технических наук В. Ф. Сарычева, главного сталеплавильщика комбината И. Х. Ромазана, начальника цеха Г. В. Чернушкина стояли фамилии сталеваров А. М. Богатова, Н. В. Игина, подручного сталевара С. Н. Титкова, мастеров В. С. Плошкина, В. Ф. Евстифеева и других сталеплавильщиков первого мартеновского цеха. Этой чести они удостоились за создание двухванных сталеплавильных агрегатов.
А предшествовали этому обстоятельства, прямо скажем, драматические. На многих предприятиях черной металлургии несколько лет назад образовалась диспропорция: не стало хватать собственной стали на производство проката, дорогостоящие гиганты-блюминги все чаще простаивали. Путь был один — быстрый рост производства стали за счет реконструкции существующих мощностей.
В металлургии известны два основных типа сталеплавильных агрегатов: мартен и конвертор. Двухванная печь — своеобразный гибрид, взявший у мартена-способность выплавлять сталь самых разнообразных марок, а у конвертора — высокую скорость плавки. Обычный мартен перегораживается надвое огнеупорным порогом, цикл плавки в двух образовавшихся ваннах сдвигается во времени: в одной — плавка начинается, в другой — заканчивается. Результаты? Обычный мартен за сутки выпускает две-три плавки, а «двухванник» — по 12—14 и даже больше. До реконструкции мартеновская печь выплавляла по 450 тысяч тонн металла в год; двухванный агрегат — более одного миллиона. А коллектив знаменитой 35-й печи, как известно, перешагнул полуторамиллионный рубеж. Это столько стали, сколько произвела ее вся Магнитка в довоенном, 1940 году.