Все это выглядит просто сегодня. Но к цели своей сталевары шли тернистым путем проб и ошибок.
— Одно время такие густые шлаки шли — пробу невозможно взять, по десятку «ложек» валялось на площадке погнутыми, — рассказывал мне как-то сталевар Николай Игин. — А почему?… Никто не мог ответить… Вскипавший металл перехлестывал пороги печи, заливал рабочую площадку. Едва успевали ноги унести. Приходилось потом водой студить извергнувшуюся лаву, очищать площадку от металла. Отсюда и потери стали, и производительности… Но снова пробовали, меняли режимы, технологию.
Можно было, конечно, отказаться от рискованного дела, работать по привычке, на испытанных мартеновских печах, — никого не понуждали, соблюдали принцип добровольности. Однако ни один из первопроходцев далее намеком не высказал недовольства или сомнения. Шаг за шагом «приручали» новую технику, учились и других учили на собственных ошибках… Не день, не месяц — годы! И вот настало время, когда сталеплавильщиков 29-й печи — родоначальницы двухванников — назвали «миллионерами». Такого производства стали не знал ни один в мире мартеновский агрегат!
Но самая большая победа состояла в том, что в процессе освоения нового метода менялись сами рабочие, крепла их солидарность, росли они как мастера, как государственные люди.
…Как-то Геннадий Васильевич Чернушкин, начальник первого мартеновского цеха, пооткровенничал со мной:
— Признаюсь, бывали и у меня минуты отчаяния, казалось иногда, что вся наша стратегия с двухванниками построена на песке, что провалимся мы с ней, опозорим доброе имя Магнитки… Но придешь в цех, встретишься с этими спокойными, озабоченными, решительными ребятами, и стыдно станет минутной слабости: с такими возьмем любую высоту…
Владимир Ильич Ленин говорил, что именно рабочие представляют класс, «без колебаний идущий по своему пути, не падающий духом и не впадающий в отчаяние на самых трудных, тяжелых и опасных переходах».
Сегодня передовые представители этого класса вместе с инженерами, учеными, исследователями решают задачу соединения достижений научно-технической революции с преимуществами социализма, сами при этом поднимаясь до инженерного мышления, нередко становясь в ряды исследователей.
Но как, какими путями подходят рабочие к этой своей роли — активных участников научно-технической революции? Вернемся на Челябинский тракторный и послушаем, что об этом говорят сами рабочие.
— У нас как-то между собой зашел спор: сколько надо сегодня знать рабочему?.. Много. Очень много! С каждым годом цех пополняется новым уникальным оборудованием, даже среднего образования скоро будет недостаточно! — взволнованно говорила на диспуте член комсомольского бюро ремонтно-механического цеха Люда Кузнецова.
Она возмущалась самодовольством некоторых молодых людей, которые считают, что для их теперешнего положения им вполне достаточно полученных знаний. А — завтра?..
Сама Люда одиннадцать лет назад пришла на завод из профессионально-технического училища. Работала шлифовщицей, училась в школе рабочей молодежи. Поступила на вечернее отделение техникума. Окончила, теперь работает экономистом на участке. Люда пропагандирует среди рабочих экономические знания, потому что, считает она, от этого во многом зависит осознанное отношение к работе. Занятия проходят примерно так: «Вы получили задание — поднять производительность труда на участке на один процент. Что будете предпринимать?» Разгораются дискуссии, все ищут, думают. И немало предложений потом внедряется в производство.
Молодой мастер Геннадий Заречнев, сам из рабочих, проиллюстрировал выступление Кузнецовой примером:
— Как-то дал Прусову задание проточить лыску — он проточил паз. Спрашиваю, в чем дело? Оказывается, в чертеже не разбирается, в результате — брак. Было бы подходящее образование — этого бы не случилось.
И, заглянув в блокнот, мастер обобщил свои мысли:
— В тридцать первом году, когда создавался ЧТЗ, от токаря четвертого разряда не требовалось умения читать чертеж и разбираться в классах точности обработки. В семидесятых годах токарь такой же квалификации должен знать теорию резания, разбираться отлично в чертеже, рассчитывать режимы резания, настраивать станок на соответствующие режимы и еще многое другое. Иначе… будет то, что произошло с Прусовым…
Как показали исследования, проведенные в Челябинске, на подготовку к переходу от одного разряда к другому слесарь-инструментальщик с образованием 5—6 классов затрачивает, в среднем, пять лет, с семью классами — более трех лет, а с десятиклассным — год и редко полтора. Рабочий со средним образованием вносит рационализаторских предложений в пять раз больше, чем рабочий без такого образования.
В красном уголке одного из цехов, где проходил диспут, висел лозунг: «Ни на минуту не забудут рабочие, что им нужна сила знания». Эти ленинские слова, сказанные вождем на заре Советской власти, и сегодня звучат как священный завет для рабочих. И вот что знаменательно. Участники диспутов не связывали получение образования только с повышением разряда, только с выполнением непосредственных трудовых задач. Нет, они смотрели шире.
Поводом для горячего спора стала реплика одного из руководителей-администраторов, предупредивших своих молодых друзей «не залетать в облака, совершенствовать знания, в основном в своей профессии». Зал зашумел: «Неверная постановка!», «Кузнецова права: человеку нужны неограниченные познания в различных отраслях!»
Точку зрения администратора участники диспута расценили как утилитарную, как попытку закрепить профессиональную ограниченность рабочего.
— Разговаривала я как-то с одним рабочим об учебе, — сказала сверловщица комсорг цеха из корпуса топливной аппаратуры Флюра Гумерова. — И знаете, что он ответил?.. Ты, говорит, с образованием, а зарабатываешь сто пятьдесят, а у меня семь классов, я всегда возьму свои двести тридцать…
Комсорг гневно оглядела зашумевший зал и продолжала:
— Да разве одним высоким заработком измеришь человеческие интересы!.. Ведь если ты образованный, знающий, внутренне культурный человек, то ты своей культурой обогащаешь и окружающих. С тобой интересно остальным! А ведь у многих и дети растут. Что ты сможешь дать своему сыну, как ответишь на его извечные «почему?», если у тебя за плечами семилетка, да и та давно позади?..
Ее поддержала рабочая Галя Казакова:
— Человек должен тянуться к прекрасному — без этого жизнь бедна и скучна. Попасть в театр, увидеть себя со стороны, поразмыслить над сущностью окружающего — разве это не великое счастье! Но это счастье — убеждена! — может испытать человек, подготовленный к восприятию духовной культуры, образованный, знающий и мыслящий. Иначе он и в театр придет только для того, чтобы… в буфете пива напиться…
Как-то на Магнитогорском металлургическом комбинате мне в руки попалось постановление профсоюзного комитета. Оно называлось так: «О росте общеобразовательного уровня трудящихся как условии их нравственного воспитания». Образование — не как условие улучшения производственных показателей, — это само собой разумеется, — а как средство воспитания, формирования личности коммунистического типа. Это — знаменательно!
Условия труда и быта при социализме предоставляют рабочему широкий выбор жизненных путей, дают возможность постигать любую избранную отрасль научных знаний, развивать свои способности и таланты.
Однажды газета «Магнитогорский рабочий» сообщила:
«Из Германской Демократической Республики с XVI рабочего фестиваля самодеятельного искусства социалистических стран возвратилась группа магнитогорцев. Заслуженные работники культуры РСФСР миксеровой второго мартеновского цеха В. Достовалов и машинист разливочного крана этого же цеха И. Каунов, а также сотрудница горно-металлургического института Н. Ашихмина и студент художественно-графического факультета пединститута В. Аверин показывали свое исполнительское искусство перед трудящимися города Дрездена… Все наши земляки привезли из ГДР высокие награды — золотые медали лауреатов».