Рабочий день в парткоме начинается в девять утра, у Грищенко и Цыкунова, как и у директора комбината, на час раньше, в восемь. Только что оба пришли от главного диспетчера, который докладывал директору, как сработал комбинат ночью. Этот краткий рапорт подобен барометру, определяющему «погоду» на целый день. Сегодня погода благоприятная, спокойная, никаких ЧП.
— Какие новости? — спрашиваю я.
— Снова отличился слябинг, — удовлетворенно отвечает Грищенко, — для его коллектива слова «превзойти лучшие показатели юбилейного года» уже не лозунг — устойчиво завоеванная позиция.
— 20 890 тонн в сутки, — конкретизирует, заглянув в блокнот, Цыкунов, это по его части. — Приняли обязательство довести до 21 000 и на таком уровне работать стабильно.
— Какова проектная мощность стана?
— Пять миллионов тонн в год.
— А получается?
— Семь миллионов получилось. Достижение мирового класса. Такой производительности больше нет нигде.
— Что делают из слябов?
— Автомобильный лист, главным образом для КамАЗа. Из-за КамАЗа все и началось — сначала реконструкция станов, а потом и рождение рекордов, ставших нормой.
— Это там работает Герой Социалистического Труда Овсянников?
— Там все герои, — уточняет Грищенко. — Старший оператор Овсянников — один из них. Он заканчивает институт. Коммунист.
— Как идут дела в первом мартене, на двухванных?
— Вот уже три года лидирует 35-й агрегат, наш сосед — вон он, крайний, ближе всех к нам, — кивнул Петр Семенович Грищенко. — У него самые лучшие результаты, самые высокие в стране: миллион шестьсот тысяч тонн стали в год. Это же не печь — целый завод! Что характерно для 35-й? — продолжал Грищенко. — Обслуживает печь комсомольско-молодежный коллектив. Прекрасный коллектив. Старший мастер Анатолий Богатов был делегатом XVIII съезда комсомола. Анатолий — потомственный металлург, и мать и отец его тут работали. Анатолий начинал работать в первом мартеновском подручным сталевара, на 35-й был уже сталеваром, поступил в вуз. Потом мы принимали его в партию. Он — лауреат Государственной премии СССР, лауреат премии Ленинского комсомола. Теперь у него уже свои ученики, сам воспитатель молодежи. Другие бригады на этой печи возглавляют: делегат XXV съезда партии, лауреат Государственной премии СССР Николай Игин, лауреат премии Ленинского комсомола Петр Маликов, Василий Кирнев, Владимир Шунин… Чудесные парни!
Понедельник здесь, на комбинате, особый день недели. Его называют днем парткома. И все на комбинате знают, что в этот день партком комбината «выезжает» в цех и никто не отвлекает его вызовами и поручениями, — хотя ой как трудно вначале это было узаконить! Так уж повелось с тех пор, когда секретарем парткома был нынешний директор комбината Д. П. Галкин. Это по его инициативе партком почти в полном составе «выехал» в один из мартеновских цехов, — туго тогда было со сталью, не хватало блюмингам слитков, — и стал советоваться с рабочими, как лучше решить эту острую проблему. Впрочем, слово «выехал» следует употреблять без кавычек, — комбинат велик, отдельные его цеха расположены за десятки километров, на другом берегу Урала, так что без транспорта тут не обойтись.
Сначала люди отмалчивались, остерегались высказываться, ведь тут начальство свое, цеховое, присутствует, как, мол, это все обернется. Но секретарь парткома настойчиво призывал: «Давайте, товарищи, не стесняйтесь, если скажете коряво, зато хлестко! Разворачивайтесь по-рабочему, чтоб правду в глаза!»
И наконец разговорились, и кое-что из услышанного было для парткома откровением. Началось с того, что сдерживает и мешает работе, а привело к вопросам, на первый взгляд, очень далеким: к взаимоотношению со старшим мастером и меню в столовой. Настроение в коллективе было здоровое, боевое, люди, как всегда, когда речь идет о чести Магнитки, престиже Магнитки, с открытыми сердцами идут навстречу. Тот первый выезд оказался настолько эффективным, что стало ясно: такие встречи очень нужны, их надо ввести в постоянную практику и привлечь к участию в них профком, комитет комсомола, представителей администрации, чтоб оперативно решать поднятые вопросы.
День парткома прочно вошел в ритм недели, утвердился все равно как директорский график — совещание командного состава по пятницам. Кстати, на этом графике и объявляется, что очередной день парткома будет проводиться в таком-то цехе и, следовательно, все, кому положено там быть, должны подготовиться. Фамилии при этом не называются — сами, кому нужно быть, знают. И это так же обязательно, как начало работы в восемь часов утра. На учет взяты все цеха без исключения, а их уже больше сотни. В иные из них партком выезжает по четвертому или даже по пятому, как например и сегодня, кругу.
Итак — хроника одного такого понедельника. На листке секретаря парткома написано «Доменный цех». День парткома начинается рано утром, начинается с внешнего осмотра цеха и территории, к нему прилегающей, — все берется на учет, все имеет значение. Культура производства, как известно, берет начало с вывески. А вывеска тут такая: у перекрестка железнодорожных путей, ведущих к домнам, на платформе-постаменте стоит голубой чугуновозный ковш. Надпись на нем напоминает: «1932. Выдан первый чугун». У входа в здание конторы — белокаменная стена, на которой высечены даты задувки и выпуска первого металла всеми десятью домнами Магнитки. По ним можно сверять историю нашей Родины, каждая дата — этап. А сегодняшний день цеха, подобно зеркалу, отразила наглядная агитация. Стенные газеты, диаграммы; таблицы, витрины празднично рассказывают о тех, кто идет впереди, и не дают поблажки тем, кто провинился. «Горячо поздравляем коллектив 9-й печи!» приветствует плакат. 9-я печь — именинница. На ее сверхплановом счету немало чугуна, полученного весьма экономно: на каждой тонне металла доменщики сберегли кокс. Пока П. С. Грищенко беседует с секретарем парторганизации цеха, его заместители Алексеев, Сторожев и Цыкунов знакомятся с кругом вопросов, которые решали коммунисты цеха последнее время, и работой партгрупп. Анатолий Николаевич Цыкунов интересуется, естественно, больше производственными делами.
Кстати, работа Цыкунова началась в парткоме, как раз в понедельник, со дня парткома. Проходил он в первом листопрокатном цехе. Задавали много вопросов, и Цыкунову, горняку по образованию, в прошлом начальнику рудника на горе Магнитной, было неловко, он чувствовал себя не в курсе дел и казалось невероятным, возможно ли все это постичь. С того памятного понедельника составил себе жесточайший график изучения металлургических производств и неукоснительным образом изо дня в день выполнял его. Для партийного работника имеет значение все: температура дутья в печи и температура сознательности, которую удается поднять у каждого.
До встречи с рабочими, а она состоится перед началом второй смены и после окончания первой, остается два часа. Члены парткома, профкома и комитета комсомола (они тоже знакомились с делами по своей линии) идут в бытовки и столовые. Да, тут по сравнению с прошлым годом заметные перемены. И толчком к ним послужил предыдущий день парткома. Кто-то выступил и сказал о том, что на пятой домне плохая столовая. Стали искать для нее другое помещение и решили своими силами пристроить к зданию мастерских корпус. И вот нашлось место не только для столовой, но и для душевых, раздевалок и комнат отдыха. Вот это и есть действенность!
В пристройке полным ходом шли работы. Отделывался новый зал столовой. На стенах — мозаичные панно. Члены парткома и профкома придирчиво, словно эксперты, осматривали помещение. Дошла очередь до комнат отдыха. «Разве тут отдохнешь, — не снижал своего требовательного тона Грищенко. — Вы в первом мартеновском были? Питьевые киоски видели у них? А комнаты отдыха для сталеваров — с душевой кабиной, прохладным воздухом, с зеркалами и картинами. Ты нарисуй тут рыбака с удочкой. Или хотя бы серого волка из «Ну, погоди!», чтоб человек мог на несколько минут отдохнуть, расслабиться. Конечно, до седьмого прокатного цеха вам далеко. Там и бассейн с камушками, и пальмы, и настольный теннис. А вот до мартеновского вы должны подняться».