Как же экономичнее, эффективнее решать проблему снабжения металлургических заводов Урала железной рудой? По какому идти пути?
Вот мнение доктора геолого-минералогических наук, сотрудника Всесоюзного научно-исследовательского института минерального сырья Н. Г. Шмидта:
«…Расширение железорудной базы Урала за счет скарново-магнетитового оруднения лежит на пути поисков глубокозалегающих месторождений. Основная масса возможных запасов этих руд на Урале более 2000 миллионов тонн (по данным Уральского территориального геологического управления) сосредоточена в интервалах глубин 600—1500 метров… Промышленные месторождения скарново-магнетитовых руд в этом порядке глубин уже обнаружены в пределах Тагило-Кушвинской зоны (месторождения Высокогорское, Гороблагодатское)… Эта работа только начата, и несомненны новые открытия…»
Как видим, в перечне проблем, которые решают уральские геологи, одной из важнейших является выявление новых месторождений железа скарново-магнетитового типа на Южном Урале. Ученые утверждают, что они есть. Но глубоко.
Сегодня геологи уверенно могут заявить: до глубин порядка 500 метров необнаруженных промышленных залежей скарново-магнетитовых руд на Южном Урале практически нет.
Естествен первый вывод: надо искать глубже.
Естествен и вопрос: а стоит ли?
Экономисты подсчитали: для условий Урала даже с глубин 1500—2000 метров добыча руд из достаточно крупных месторождений железа вполне окупаема.
Стало быть, надо отыскать богатые железом рудные залежи на больших глубинах.
Вопросы предстоит решать сложные. Ведь геология — это научно-производственная область человеческой деятельности, где наука настолько тесно переплетается с производством, что нередко их и разделить невозможно. Переход на иной уровень глубин поиска — это зачастую и переход к иным видам поисковых критериев и признаков, к иным методам анализа материалов, к иным, следовательно, приемам поиска.
Добыча руд с больших глубин возможна только шахтами. Горняки оговаривают определенные технические условия: чтобы залежь была компактной, простой формы, выдержанной в залегании, чтобы разубоженность руды нерудными прослойками была не более допустимой.
Ситуация, как в известном анекдоте: «Есть ли медведь в берлоге, мы не знаем, но шерсть у него должна быть не короче пяти сантиметров».
И с другими проблемами дело обстоит не просто.
Для того чтобы читатель яснее представлял себе современную технологию поиска, замечу, что геологи руководствуются при этом поисковыми критериями и поисковыми признаками.
П о и с к о в ы е к р и т е р и и — это теоретические геологические закономерности, контролирующие пространственное размещение месторождений полезных ископаемых. П о и с к о в ы е п р и з н а к и — факты, указывающие на наличие или возможность выявления месторождений полезных ископаемых в данном месте (выходы полезных ископаемых на дневную поверхность, околорудные изменения, геофизические аномалии и т. п.).
По ряду причин при поисках глубокозалегающих скарново-магнетитовых руд на первое место стали выдвигаться поисковые критерии и признаки, выработанные геофизическими методами разведки полезных ископаемых, или, более коротко, разведочной геофизикой.
Ведущий в поисках железных руд геофизический метод — магниторазведка. Не будем вдаваться в технические тонкости, отметим лишь, в настоящее время созданы магнитометры, позволяющие (при отсутствии помех) надежно фиксировать аномалии от средних по размерам залежей железных руд с глубин 1000—1500 метров.
Одной из сложностей сегодняшней магниторазведки является выделение из значительного числа выявленных ею магнитных аномалий тех, которые фиксируют именно скарново-магнетитовые залежи, то есть такие, которые более всего интересуют горняков и металлургов.
Все, что мы рассмотрели выше, стало известно не вчера. И не вчера стали наращиваться усилия по увеличению запасов железных руд на Южном Урале. В 1957 году здесь создается геологоразведочная организация, основным направлением деятельности которой устанавливалось выявление новых месторождений полезных ископаемых, с особым упором на выявление новых залежей меди и железа.
Люди, стоявшие тогда у «геологического руля» организации — вначале О. Ф. Родин (позднее главный геолог Оренбургского и других геологических управлений, лауреат Ленинской премии), затем Б. А. Попов (ныне главный геолог Уральского территориального геологического управления), — понимали, что достаточно обоснованно можно вести поиск на больших глубинах, лишь обладая качественными геологическими картами поверхности Челябинской области, сделанными на основе максимально возможного комплексирования геологических и геофизических методов. Для этого были созданы и всемерно укреплены две службы — геолого-съемочная и геофизическая. Именно с них и потребовали — указать возможные места расположения залежей скарново-магнетитовых руд.
…Летом 1968 года Булатовский геолого-съемочный отряд в пятидесяти километрах южнее города Чебаркуля вел полевые работы. Это были не экстраординарные, строго нацеленные изыскания. Проводилась обычная плановая государственная геологическая съемка. Требовалось от отряда составить современную геологическую карту на территорию около 600 квадратных километров.
Небольшое лирическое отступление.
…Солнце, вода и ветер уже третью сотню миллионов лет в пыль и песок истирают исполинские кряжи Уральских гор. Образующиеся пески и глины неспешными оползнями или стремительными камнепадами заполняли пространства между все более и более уменьшающимися горными цепями. И вот уже и нет гор — холмистая степь колышется переливами ковыля либо пшеничным золотом пашен да изредка щетинится редкими пятнами колков. Скрыты глубоко, надежно упрятаны природой сокровища уникальных кладов, то, чем славен Урал на весь мир — цветистые граниты-рапакиви, узорные яшмы и мраморы и, конечно же, руды — железо, медь, никель… Щербатые пятачки обнажений (скальных выходов на поверхность горных пород) редко разбросаны среди сочного разнотравья, выглядывают в крутом лукоморье рек, прячутся в колках.
Внимательно ходит по земле геолог, старательно выискивая этих гонцов сокрытых глубин. Многое они могут поведать профессиональному глазу.
Обнажения коренных пород, выисканные геологом летом в степном раздолье, шурфами и скважинами вырванное у природы знание о распространении этих пород там, где нет их обнажений, зимой геолог увязывает в единую пространственную структуру. В ней-то он и показывает, какие, сколько и как на поверхность эрозионного среза выходят найденные им породы.
Это и есть геологическая карта.
Именно с этого начинается отыскание всех поисковых критериев и признаков для обнаружения всех полезных ископаемых.
Но недостаточно, часто просто очень мало таких прямых наблюдений расположения горных пород. И этот пробел все с большей и большей долей достоверности восполняется ныне по данным геофизических методов разведки.
…Вернемся к событиям десятилетней давности.
В Булатовском отряде работали тогда опытные геологи — Василий Федорович Турбанов, Юрий Дмитриевич Панков (ныне кандидат геолого-минералогических наук), Тамара Николаевна Парашина, Лия Ильинична Турбанова и геофизик Ирина Геннадиевна Малолетко. Они первыми на околице малоизвестной деревни Краснокаменка, буквально за окраинными плетнями, обнаружили вулканические породы, очень схожие по составу и близкие по возрасту с аналогичными породами, найденными в пределах Тагильской и Магнитогорской прогибных структур. И небольшой массив магматических пород. И прямо над ними по данным магнитной съемки, что только что провел геофизик Алексей Михайлович Васильев, — две магнитные аномалии.