— Да ты что, — неожиданно обмяк отец. — Камень я, что ль… Да если б…
— Камень не камень, а чужая боль — не твоя боль…
Что было дальше, Борька не слышал.
В понедельник Анна Дмитриевна рассадила Борьку с Мишкой по разным углам за драку на переменке. А зачинщика, Борьку, оставила после уроков в классе и пригрозила вызовом родителей на педсовет. Мишка Зуб сразу надулся, как мыльный пузырь, стал собирать вокруг себя ребятишек, да так, чтоб видел и слышал это Борька, обещал им в следующее воскресенье дать покататься — кому лыжи, кому ящик на полозках, кому «снегурочку». Борька терпел, злясь и удивляясь тому, как скоро Зуб научился громко смеяться и быть нежадным.
Педсовет был в конце недели, вызвали Борьку с матерью. Директор, поскрипывая, пуская зайчики новыми ботинками, ходил вдоль длинного стола, за которым сидели учителя, и медленно, с расстановками, будто диктант на уроке читал, говорил:
— Товарищи! Вы еще не оценили должным образом, то есть достаточно глубоко, этого происшествия. Как мы могли позволить Борису Пронину сознательно отстать от трактора? Как, я вас спрашиваю? Случись что с мальчиком, нашим воспитанником, — все уже не просто происшествие, а ЧП. Узнало бы районо, расследовало бы, обнаружило другие недочеты в нашей работе. И, я вам скажу, неприятностей для всех нас было бы предостаточно. Поэтому… — дальше, как на заигранной пластинке, заповторялись слова «надо» и «необходимо».
— И, наконец, почему родители не внушают своим детям… — директор снова посмотрел туда, где сидели Борька с матерью, но мать почему-то не пригнула голову, не отвела взгляда, а глаза ее незнакомо-холодно блестели. Директор, не докончив, по-медвежьи развернулся и, горбя спину, прошел к своему столу…
Юрий Седов
СТИХИ
ОГНЕВУШКА
Светлой памяти П. П. Бажова
* * *
ПОСЛЕ ВЬЮГИ