Гошка никогда не расстраивался от того, что возвращался с охоты с пустыми руками. Он и ружье-то брал только для антуража. Пустые руки? А сколько радости душе…
Пересекла путь ромашковая еланка. Цветы росли густо, будто их специально посеяли. Гошка положил на землю ружье, лег на траву. Боже мой! Какая бездонная синь. Ни облачка, ни перистой морщинки!
Гошка наслаждался. Не хотелось ни о чем думать.
…Одолел Гошка десятилетку, но не успел выбрать, по какой дорожке пуститься в жизненную необъятность. Дома дым коромыслом. Отец Гошки, Аверьян Иванович, схватывался с матерью, Екатериной Павловной:
— Учиться и баста! Желаю, чтоб мой сын стал инженером. Я неуч, время такое было. А ему и карты в руки!
— Еще чего! — не сдавалась мать. — Хватит, выучился. Хлебушко пора зарабатывать. У нас две девки — им приданое надо собирать.
А Гошка еще и не ведает, хорошо ему будет инженером или нет. Может, лучше педагогом?
Екатерина Павловна гнет свое:
— Вон Степка Мелентьев — любо-дорого: токарь! И живут-то вдвоем с матерью. Деньжата водятся. И парень хозяйственный. А наш какой-то, прости господи, бестолковый, книжник да мечтатель.
Ездил Гошка в Свердловск, чтоб поступить в индустриальный. Не поступил. Отец огорчился, мать обрадовалась. Да поторопилась — в сентябре Гошке в армию. И Степану тоже. До сентября уже мало осталось.
Армию Гошка представить не мог, вернее, себя в ней. Многие сверстники в военные училища подались. Гошка не решился. Хорошо ли ему будет командиром? Может, в геологи? Нет, ничего еще не выбрал Гошка. Вот отслужит, тогда видно будет.
А небо-то! Коршун в нем плавает, парит на широких крыльях, будто на месте висит. Рядом бы с ним! Поглядеть на землю с высоты!
Где-то каркнула ворона. Гошка ловко вскочил на ноги, закинул ружье на плечо и заторопился к месту встречи. Степан уже поджидал его. Сидел на камушке возле речки и закусывал. Рюкзак валялся рядом. Гошка на взгляд определил — не пустой. Опустился на землю, обхватил колени руками. Степан уминал пирожок, запивая речной водой из кружки. Только похрустывало.
— Хошь пирожка с грибами?
Когда закусили. Мелентьев вытащил пачку папирос и протянул Гошке.
— Ошалел? — удивился тот.
— А, младенец, — усмехнулся Степан. Затянулся всласть дымом — после еды приятно курится. Гошка спросил:
— С удачей?
— Не то чтобы, но есть. Тебя не спрашиваю.
— И то, — согласился Гошка. — Косулю видел.
— И не вдарил?
— Я ж не такой трехнутый, как ты.
— Охотничек! — презрительно сплюнул Степан. — От меня бы не ускакала. Гляди-ко, что мне привалило.
Степан протянул Гошке портсигар. Тот стрельнул глазами на друга, словно бы сомневаясь — не розыгрыш ли? Но взял находку, повертел в руках, вглядываясь в замысловатые завитушки на крышке. Опасливо надавил на рубиновую кнопочку, и верхняя крышка откинулась. Внутри царственно покоился медальон, золотая цепочка обвивала его. Гошка присвистнул от удивления. Взглядом спросил Степана, откуда у него такое сокровище. Рассказ Мелентьева ввел Гошку в задумчивость. Проснулась фантазия. Не иначе, в гражданскую войну это случилось. И замешаны в этом молодой белогвардейский офицер и бедная девушка. Степан слушал Гошку усмешливо, грубовато вернул его на берег речушки Сугомак:
— Брось сказку сочинять. Откуда здесь белогвардейскому чудику взяться. Партизаны тут прятались. Аленка говорила, что ее отец здесь тоже был.
— Хорошо, пусть будут партизаны. Но это еще интереснее. Представь, поймали беляка…
— Ладно-ладно, тебя не переслушаешь, — сказал Степан, пряча портсигар в карман. — Айда по домам. Солнышко на уклон, а нам шагать да шагать.
С Аленой Головинцевой Степан учился в семилетке. В первом классе была конопатенькой невеличкой, косички с бантиками в разные стороны, носик пуговкой. К шестому вытянулась. Худющая, угловатая, ноги длинные, как тычинки. А косички все так же вразлет. Носик чуть заострился. Степан на нее и внимания не обращал, разве что дергал за косички. Да ведь все дергали.
Кончив седьмой, Степан поступил в ФЗУ. Новые интересы, новые знакомые обрелись. Уж как-то так случилось, что два года, а то и больше Аленку не видел, забыл о ее существовании.
А прошлым летом Гошка повел Степана в городской сад на танцы. Повел, потому что Степан руками и ногами отбрыкивался — какой он, к чомору, танцор? Отмахать десяток километров без роздыха — это, пожалуйста, а танцевать? Самое пустое занятие! Но уступил другу — пойдем и посмотрим, как там подошвами шаркают, обувь не берегут.