— Маури, вы больше никогда не сможете ходить в горы.
Из белого пристанища он вышел на костылях: одна нога так и осталась короче другой, ступня изуродована. Инструктором горно-лыжного спорта он быть уже не мог, хотя летом еще продолжал работать проводником в горах, но… на пятерых детей этого заработка, увы, не хватало.
— Горы — это риск, — любил повторять Маури начинающим альпинистам, а теперь он это говорил сам себе. Он родился и вырос среди гор в маленьком городке Лекко на севере Италии, покорил высочайшие пики всех континентов и побывал в самых неизвестных уголках планеты, он прошел по маршруту своего знаменитого соотечественника Марко Поло и знал, что уже никогда не сможет жить без гор, без путешествий. Он стал журналистом, телеоператором, фоторепортером. Кинокамера, фотоаппарат и… складные костыли. Горы оставались родными и принимали его даже такого. Ведь у него были сильные руки, и они умели вязать надежные узлы. И еще у него была крепкая воля и большой опыт. И Карло знал то, чего не могли понять даже близкие люди: только горы могут вернуть его к прежней жизни.
Однажды, когда в Гималаях на высоте восьми тысяч метров ему не стало хватать кислорода, и он, обессилев, почувствовал, как холодеет тело, понял, что может замерзнуть совсем скоро, где-то в уголках мерцающего сознания все-таки видел спасение: не впадать в панику, не расслабляться! О, как он хотел снова насладиться упоительным вкусом победы! И он победил сам себя. Потом он побеждал снова и снова, но всегда оставался незабываемым тот случай в Гималаях.
Поэтому, когда известный норвежский ученый, исследователь и путешественник Тур Хейердал предложил Карло отправиться в трансатлантическое плавание под парусом на тростниковой ладье, Карло не колебался ни минуты: ему не хватало еще океана.
— Карло, — пытались отговаривать друзья, — папирус — не надежный корабль, а ты не умеешь плавать.
— Я буду держаться за палубу, — смеялся Карло.
И вот он в третьем плавании после «Ра-I» и «Ра-II» — на «Тигрисе», один из одиннадцати членов интернационального экипажа. В записной книжке Тур Хейердал написал Карло характеристику, как и другим своим путешественникам, достаточно объективную и образную:
«Голубоглазый блондин, что твой северный викинг, а благодаря окладистой бороде его скорее чем меня можно было посчитать Ноем. Карло — один из самых прославленных итальянских альпинистов, лазил вверх-вниз по самым крутым и высоким скалам на всех континентах; в ряду моих знакомых никто не висел столько на веревках и не связал столько надежных узлов, сколько он. Человек южного темперамента, Карло мгновенно из кроткого агнца превращается в рыкающего льва, а через минуту, глядишь, уже взялся за перо и воспарил на крылатом Пегасе. Умеет обходиться без еды и без комфорта, но не может жить без веревки в руках. Карло была поручена роль экспедиционного фотографа и ему же предстояло изощряться в изобретении хитроумнейших найтовов и узлов всякий раз, когда рубке, книце или стойке рулевого мостика взбредет на ум исполнять твист».
Кроме этого Карло обязан был также варить макароны и кантовать груз. Никаких скидок на нездоровье, на больную ногу. Да и прояви их кто — Карло не принял бы первым. Он был таким, как все, и даже крепче многих физически. Тур Хейердал знал, кого пригласить в товарищи, хотя многих и встретил впервые на своей лодке. Среди них был и врач из Москвы, специалист по космической медицине, хорошо известный советским телезрителям ведущий Клуба кинопутешествий, Юрий Александрович Сенкевич. «Наш дюжий русский медведь» — звали Юрия в экипаже.
Для Карло Маури Юрий Сенкевич был первым русским человеком, которого он встретил в своей жизни. Три совместных плавания сделали их друзьями.
И вот через 144 дня труднейшего путешествия на «Тигрисе» они расставались. Непредвиденные обстоятельства, заход на военно-морскую базу в Джибути оборвали столь интересную экспедицию. Никто из членов экипажа не уснул в ту мученическую ночь, когда Тур Хейердал принимал вынужденное решение, как поступить с лодкой.
Невозможно бесстрастно смотреть последние кадры, как впрочем и весь фильм о «Тигрисе», мастерски снятый Карло Маури.
…Горел в знак протеста против войны и насилия их «Тигрис», их ковчег, ставший родным домом для представителей девяти государств. В скорбном молчании стояли они: норвежец Тур Хейердал, американцы Норман Бейкер и Норрис Брук, Герман Карраско из Мексики, Юрий Сенкевич из Страны Советов, Дейтлеф Зоицек из ФРГ, японец Тору Судзуки, датчанин Асбьёрн Дамхюс, норвежец Ханс-Петтер Бён, иракский студент Рашад Назир Салим. Карло Маури находился за кадром: он снимал фильм, и объектив его кинокамеры был сейчас самым главным свидетелем происходящего.
Они знали: вряд ли судьба сведет их всех вместе еще раз. Спасибо и за то, что она подарила им это путешествие, в котором они, не стараясь доказать, доказали, что люди разных национальностей, вероисповеданий, убеждений могут говорить на одном языке, стремиться к одной цели, сотрудничая во имя мира и дружбы.
— Карло, я жду тебя в Москве, — Юрий Сенкевич садится рядом и плечи их соприкасаются. — Ты приедешь, и мы полетим в Курган, к доктору Илизарову.
— В Курган, к доктору Илизарову, — повторяет по-английски Карло. — Полетим, Юра. А потом я буду прыгать, как Валерий Брумель! — Они оба смеются.
За шуткой Карло скрывает печаль. Трудно расставаться, особенно сейчас, когда соблазнительно близка к нему надежда на выздоровление. Так внезапно возникает перед потерпевшим кораблекрушение спасительная земля. И снова пропадает…
Врач Юрий Сенкевич видел, что с ногой у Карло становится все хуже. Большие ежедневные физические перегрузки и перенапряжение осложнили болезнь, на ноге открылась язва. Мужественный человек Карло стоически переносил боль, и никто кроме Юрия не догадывался о его страданиях. Лишь когда внезапные ветры понесли камышовую ладью на остров Файлака и на помощь путешественникам пришли моряки советского теплохода «Славск», Сенкевич сообщил Хейердалу по секрету, что необходимо воспользоваться случаем и сделать Карло перевязку в медчасти теплохода.
— Если бы не контракты! В них как в железных тисках! Ты понимаешь меня, Юрий?
…Через долгие месяцы томительного ожидания Карло прибыл в Москву. Дальше путь его лежал в Курган. Юрий Сенкевич, летевший с другом, был весел, смеялся:
— А ты ведь не любишь, Карло, самолет? Может быть, за Урал пешком? Или на лошадях?
— Нет, нет, — пугался шутке добродушный и легковерный Карло, — скорее в Курган, скорее! Все посмотрим потом, потом пойдем пешком!
Нетерпение узнать, возможна ли операция и принесет ли она облегчение, владело Карло. Он еще не мог осознать, что где-то в глубине России, куда они сейчас летят, его ждет исцеление. Лучшие врачи Америки, Швейцарии, ФРГ лечили его, они делали все, что умели и знали, что было в их силах. Но он по-прежнему болен. Может, и этот полет — всего лишь иллюзия?
…— Так, так. Какую же цель ставите перед собой, товарищ Карло? — Доктор Илизаров смотрит на гостя. — Мы должны знать, что вы хотите. Ходить без помощи палки? Не хромать? Носить не ортопедическую, а нормальную обувь? Снова вернуться в горы?
Увидев смятение пациента, поднялся, пригласил в кинозал. На экране мелькали кадры. Брумель на костылях. Брумель с аппаратом. Брумель учится ходить. Счастливый Брумель идет с Илизаровым по площади!..
Карло закрывает на миг глаза: вот так же идти по площади — свободно, легко, не опираясь на палку, — будет ли это с ним?
— Доктор, вы считаете возможной операцию?
Прислоненная к креслу трость из вековой лиственницы — подарок сибиряков — от резкого движения руки падает на пол.
— Да, — откуда-то издалека глухо звучит голос сидящего рядом Гавриила Абрамовича. — Какая она будет, эта операция, еще не знаю. Надо думать. Время у нас с вами есть, пока вы заканчиваете ваши контракты, — и он засмеялся облегченно, словно так же долго и мучительно ждал вопроса от Карло, как тот ждал ответа.