Я листаю дело № 467 Оренбургского губернского правления. На обложке название: «О службе ветеринарного помощника в г. Орске Карпова». На девяноста четырех листах — четыре года жизни деятельного и умного человека.
В Оренбургскую губернию Андрей Васильевич был прислан весной 1881 года — сразу по окончании Казанского ветеринарного института. Первое, с чем сталкиваешься, знакомясь с архивным делом, — это чувство беспокойства вновь назначенного врача Орского скотопрогонного пункта в связи с никудышней постановкой ветеринарной помощи. И тут же: «Крайне нуждаюсь». Нужда, в которой он родился, приехала с ним и на новое место жительства. Но не о собственном благополучии печется этот человек прежде всего. Вокруг — чума, сибирская язва, другие страшные болезни.
«В зимнее время, когда у меня нет никакого относящегося прямо до моей должности дела, я могу отправляться в уезд для прекращения повальных болезней», — пишет Карпов начальству. Для этого, по его словам, требуется лишь одно: чтобы врачебное отделение нашло возможным «устроить… бесплатные проезды».
Как ни странно, воодушевления это предложение не вызвало. И все-таки, несмотря ни на что, Карпова видели то в Ильинском, то в Губерле, то на Орловском хуторе. Самозабвенно, горячо бросался он в новые схватки — с мором, эпидемиями, гибелью скота. При этом Андрей Васильевич не щадил себя, своего здоровья. Обострение суставного ревматизма… Воспаление печени… Туберкулез… Но кому до этого дело!
А сколько горьких раздумий, сколько возмущения рождает казенно-пренебрежительная резолюция на письме Карпова с просьбой предоставить ему месячный отпуск для лечения в казанской клинике: «Подайте прошение об увольнении в отпуск, приложив две марки 60-копеечные»… А чего стоит конфиденциальное письмо губернского врачебного инспектора Ушакова? «Служебная деятельность ветеринара Карпова не отличается точностью исполнения требований не только местной полиции, но даже распоряжений местного начальства…» И это — о человеке, который всего себя, без остатка, отдавал делу!
Словам чиновника Ушакова веры было больше, чем делам «человека без положения» Карпова. Деятельность его в Орске, в конце концов, сочли нежелательной. Последовал приказ о перемещении в Оренбург, дабы он «находился под непосредственным наблюдением губернского медицинского начальства». Но служба в Оренбурге оказалась и вовсе недолгой. Вконец подорванное здоровье привело Андрея Васильевича в палату губернской больницы, а оттуда — на кладбище.
Медицинское начальство смерть Карпова поразила весьма. Нет, не оттого, что умер талантливый человек и было ему всего двадцать восемь. Поразила по другой причине: как же, ведь он… не отчитался в расходовании полученного аванса! Слов утешения молодой вдове ветеринарного врача (они поженились в Орске, в 1883-м) у чиновников ветеринарного ведомства не нашлось. Зато в изыскании путей покрыть задолженность покойного — двадцать рублей! — они проявили поистине колоссальную прыть. Запросы были разосланы всюду, где Карпов жил или бывал. Но ответы приходили однотипные: «имения и капиталов, принадлежащих ветеринару Карпову, как в Орске, так и в уезде его, не найдено»… «Не оказалось»… «Не разыскано»… «Не обнаружено»…
И заключительный документ: «Ветеринар Карпов отчета в расходе аванса не представил и 6 мая 1885 года умер, причем по розыску имущества у него никакого не оказалось».
Невдомек было оренбургским губернским властям, какое бесценное богатство оставил людям Андрей Васильевич Карпов.
Он закладывал его сызмала и умножал до последнего своего часа, до последнего вздоха. То богатство, которое смог оценить лишь Владимир Ильич Ленин…
Лениным прославленный Карпов остается с нами. Собранные им материалы сейчас в экспозициях музея Горького. А единственное известное его изображение — рисунок, выполненный на основе полустертой, ветхой фотографии — появилось недавно на стендах музеев в Орске и Оренбурге.
…— Это кто?
— Человек из книги Ильича.
Звучит гордо!
ПРОБЛЕМЫ. ПОИСКИ. ОТКРЫТИЯ
Леонид Осинцев
ИЗ КРАЕВЕДЧЕСКОЙ ЛЕНИНИАНЫ
Жительница города Шадринска Нина Александровна Маркова в 1975 году передала в фонды Шадринского городского краеведческого музея две жестяные банки из-под конфет цилиндрической формы. На одной из них читаем: «Кондитерская фабрика торгово-промышленного товарищества Т. А. Афониной в Екатеринбурге». Банкам этим уже более семидесяти пяти лет, они были своеобразными контейнерами для нелегальной пересылки ленинской газеты «Искра» из Екатеринбурга в Шадринск.
В начале девятисотых годов в Шадринской уездной земской управе работал агрономом Георгий Семенович Серков, организовавший в августе 1903 года социал-демократический кружок в городе. В эту революционную организацию входили рабочие мастерской по изготовлению и ремонту сельскохозяйственных орудий М. П. Лебедев, Д. А. Чупов, А. С. Григорьев, И. Я. Габов, агроном В. А. Николев, техник маслоделия И. Д. Уньт.
Г. С. Серков был связан с екатеринбургскими социал-демократами, которые снабжали его нелегальной революционной литературой. Печатали шадринцы прокламации и на своем гектографе. В революционной деятельности Георгий Семенович опирался не только на друзей-единомышленников, но и на определенный круг знакомых, которым доверял.
Вот что вспоминал о Г. С. Серкове старый большевик Б. Е. Горбовицкий, работавший в начале девятисотых годов в Шадринской аптеке:
«Передо мною сидел человек выше среднего роста, с темно-русой бородкой, добродушным лицом, внимательными глазами. На нем — черный сюртук, белая сорочка с галстуком. Одним словом типичный русский интеллигент. Он принял меня приветливо, угостил чаем. Я поделился с ним своими мыслями, наблюдениями. Он меня слушал внимательно, не перебивал. Помню, сказал:
— Не гоняйтесь за какими-то особо большими делами. Начинайте с малого. Помните: кое-что и вы можете сделать».
Вскоре Б. Е. Горбовицкий стал доставлять революционерам материалы для гектографа[5].
Когда за революционную деятельность был арестован товарищ Серкова агроном Николев, Георгий Семенович, чувствуя опасность, пришел в помещение земской управы (теперь в этом здании городская поликлиника). Бросив в печку нелегальную литературу, хранившуюся в его столе, поджег ее и ушел, забыв открыть трубу. Первым к печке подбежал молодой сотрудник управы Александр Марков и открыл трубу. После этого случая Г. С. Серков стал давать юноше поручения.
А теперь обратимся к книге известного уральского краеведа и писателя Владимира Павловича Бирюкова «Исторические сказы и песни», изданной в Челябинске в 1949 году. На страницах 64—65 помещен рассказ «Как «Искру» пересылали», записанный автором 3 мая 1938 года со слов бухгалтера Шадринского мясоптицекомбината Александра Алексеевича Маркова.
«Нелегальную литературу, — рассказал А. А. Марков, — они (Г. С. Серков и В. А. Николев — Л. О.) получали по почте из Екатеринбурга. Для этого пользовались адресами своих знакомых, которые ни в чем не были замечены. Между прочим, Серков обратился с просьбой и ко мне, чтобы получать посылки на мое имя. Я согласился. Раз я получил повестку на посылку. Прихожу за ней на почту. А начальником почтовой конторы тогда был Фрейбург, — большая такая борода на обе стороны. Увидел меня, смеется:
— Кто это вам посылку с карамелью посылает?