Из поэтов-современников более всего был близок Губареву С. А. Есенин. Ему посвящены стихи «Сергею Есенину», «Песня», «Стал я рано душою тревожен», «Что-то ухнуло, где-то откликнулось», а также ряд черновых набросков, один из которых начинался размышлением: «Я один, предо мною лежит малый томик Сергея Есенина…»
В ранней поэзии Губарева часто встречаются созвучные Есенину строки:
Чисто по-есенински строит Губарев поэтический образ, буквально одомашнивая природу, сближая ее со знакомым деревенским бытом: «Тучки резвы, как стадо телят», «белый месяц, печальный странник, голубое пролил молоко», «солнце, слабо светившее из-за туч, было щенком, рыжим, бесхвостым… Вот вот заскулит» и т. д.
Но пора ученичества завершается, и Виктор Губарев без сожаления прощается со своими бывшими кумирами:
В начале 30-х годов он пробует свои силы в прозе. До нас дошли в основном завершенная повесть «Опанас»; отдельные главы и черновые варианты повестей «Бывшие и настоящие», «Аноха», «О трех потухших спичках», рассказы «Товарищ», «Пятнадцать дней» и «Оскорбление».
Виктора Губарева интересуют сложные пути интеллигенции в революцию, преодоление крестьянином-середняком мелкособственнических устремлений, он показывает рождение новой личности в процессе коллективного социалистического труда. Его герои обладают сложными, противоречивыми характерами, живут напряженной внутренней жизнью. Изображаемые общественные события круто меняют их судьбы.
Приходит в столкновение с отцом, враждебно относящимся к советской власти, герой рассказа «Бывшие и настоящие» (1929) Николай Горев. В тяжелые минуты ему помогает кузнец Антон. Человека будущего, хозяина страны, одержавшей победу над старым миром, Антон представляет так:
«Эх, брат, иногда закрою глаза, так и мерещится: ремни кругом, гудки, дым из труб, колеса вертятся, гул птицей многокрылой бьется, молоты ухают, горны полыхают. А там, на вышке, человек стоит — рабочий. Руки мускулами перевились. Смотрит напряженно. Губы сжаты. Повернет человек рычаг, еще колеса, много их, завертелись, загрохотали. А гудки ревут, захлебываются в крике. И знаешь, светлеет все… И лицо того большого, что на вышке, посветлело, радостно засветилось. Взмахнул он молотом, и крик могучий рванулся из его груди: «Победа!»
Более глубокой по замыслу и наиболее совершенной в художественном отношении является повесть «Опанас». В центре ее — крестьянин.
Он «жил от людей в стороне… И как революция была, Опанас парнем уж на сходку не пошел… Так покатилась его жизнь комом сорвавшимся, в сторону от телеги… Работал… потел, лишнюю буренку завел…»
По вечерам с наслаждением думал о своем «добре»: «Горбом, мозолями добыто…» Но вот полыхнуло по селу страшное слово — пожар. Сгорели изба Опанаса, амбар, заветная кринка в запечном углу с шелестящими бумажками.
Опанас поступает на работу в совхоз, работает равнодушно, «сторожко следит, как люди в не понятном ему ударном труде создают зачем-то чужое хозяйство». А по ночам все еще снился ему «крепкий кряжистый особняк».
Медленно и с трудом расстается Опанас со своими убеждениями. Шаг за шагом рисует автор изменения в психологии своего героя, крестьянина-середняка, пришедшего к выводу, что настоящее мужицкое счастье — в коллективном труде со своими односельчанами.
Сохранились черновые наброски и других прозаических произведений, свидетельствующих о серьезных замыслах писателя, так и оставшихся неосуществленными.
Виктора Губарева не покидает мечта быть на переднем крае борьбы и труда, внести свой посильный вклад в дело строительства социализма. 26 сентября 1930 года он записал в дневнике:
«Когда я чувствую, что каждый мой нерв, каждая мыслишка живо трепещет, откликаясь на требования дня, я счастлив».
Стремление служить своим творчеством «требованию дня» окончательно утвердило желание юноши посвятить себя литературному делу.
По окончании школы в 1931 году Виктор Губарев работает литературным сотрудником новозыбковской газеты «Ударник» и вскоре после известного призыва ударников в литературу, объявленного РАПП и ВЦСПС, организует при газете литературный кружок «Волна». В него вошли А. Маневич, И. Коровин, М. Чуйко, В. Давидович и другие начинающие писатели. Через год в кружке занималось уже около 60 человек, и он был преобразован в Новозыбковскую Ассоциацию пролетарских писателей — НАПП.