ПЕРВЫЕ ПУБЛИКАЦИИ
Виктор Петров
РЕКЛАМНЫЙ РОЛИК
Повесть
В последнее время я часто ловлю себя на мысли, что даже некоторые маститые современные прозаики пишут сухим, почти казенным языком. Обидно и горько становится за русскую литературу, да и за читателя, которого наши классики радовали не только тем, что поднимали большие социальные проблемы, но и подвижным, сочным и ярким словом. Не потому ли так быстро и прочно вошли в литературу В. Белов, В. Распутин, В. Астафьев, А. Калинин, Г. Коновалов, С. Бородин, Ю. Бондарев. Рано делать прогнозы, каким будет дальнейший творческий путь Виктора Петрова, ведь он еще очень молод, но его повесть «Рекламный ролик» обращает на себя внимание прежде всего добротным языком. Действительно, В. Петров стремится живописать словом, стремится каждую деталь «вырисовать», чтоб она «работала» на основной авторский замысел и психологическое развитие характера, характера не статичного, а в его естественном движении, развитии. Вот именно на это и обратили внимание В. Астафьев и А. Говоров, которые познакомились с повестью в ее первом варианте. Сейчас В. Петров представил в сборник окончательный, законченный вариант повести, учел замечания старших товарищей, и мне приятно порекомендовать ее нашему читателю.
Виктор Петров в свое время окончил политехнический институт, ведет детскую фотостудию. Много путешествует с фотоаппаратом по Уралу и стране, как бы запасаясь материалом для дальнейшего нелегкого литературного труда.
Судя по первой повести, у В. Петрова есть все, чтоб не только заявить себя в литературе, но и утвердиться в ней.
Цирковых мишек-боксеров с собачьи отощалыми мордами, за кусочек сахара дубасивших друг друга, Костику Илькину доводилось снимать. Однако на сей раз киностудии требовались кадры с дикими медведями в экспортный фильм о Забайкалье.
Деликатные съемки доверили опытному кинооператору Супруну. Неуживчивый бирюк Супрун и не скрывал, что в тайге ему уютнее, чем в высокоинтеллектуальной атмосфере киностудии. Костика, же приставили к нему ассистентом, то бишь подмастерьем, на выучку. И расчудесные съемки вышли бы у них, да оплошал Супрун за день перед отъездом: огурец немытый съел… Холера их побери: и огурец, и Супруна!
Не поставив в известность дирекцию киностудии (нарушение техники безопасности — запретят!), порешил Костик катить к медведям один. К столь дерзкому решению Костика, поставлявшего начальству вместо дефицитных апельсинов свежие анекдоты почтительным баском, вынудили сроки. Последним зноем истекал август на асфальтовых площадях. Кусок с медведем по сценарию предполагалось снять ранней осенью, когда пиршество желтых, багровых красок оживит угрюмое чернолесье.
Молниеносные сборы под гул жены и ядовитое молчание тещи Костик вычеркнул из памяти вообще.
До самого Иркутска в окне вагона утомительно мелькали кадры бесполезных пейзажей.
Медведь, конечно, не слюнявая буренка с колокольчиком на шее, но отчего-то Костику казалось — зверя он снимет! Причем не абы как бы, поэффектней знаменитого Шнейдерова снимет. Избалован нынче зритель: копошащимся в кустах бурым пятном — «Ба, медведь на экране!» — его не удивишь. У Костика медведь если и не завалит сохатого, то на худой конец выхватит из кипящей на речном перекате воды ослепительного красавца-тайменя.
Зная Сибирь по толстым романам, Костик полагал всерьез: любая сибирская речушка кишит тайменями величиной с акулу и медведей сибиряки бьют чуть ли не с балкона. Ему остается лишь нанять в Слюдянке проводника из местных здоровяков, а уж тот, осчастливленный просьбой, скорехонько выведет его к стаду медведей.
Вроде и ясен план действия, но, когда смотрел на таежные увалы с дымками дальних пожаров, неприятно сосало под ложечкой.
За возможность отснять зверя Костик ухватился не от избытка смелости. А мечталось Костику после каждодневных съемок в угарных заводских цехах расслабиться на воле, так сказать, подышать целебным лесным воздухом.