Выбрать главу

Декабристы и — Герцен… В одном доме…

А с ними вместе — он, революционный Кобзарь.

6

В Нижнем Новгороде под пером Шевченко родился пролог, или запев, будущей большой поэмы.

О сути своего нового замысла сказал сам автор. Сказал открыто, страстно.

…В смрадном хламе Передо мной встают столпами Его безбожные дела… Безбожный царь, источник зла, Гонитель правды, кат жестокий, Что натворил ты на земле! А ты, всевидящее око! Знать, проглядел твой взор высокий, Как сотнями в оковах гнали В Сибирь невольников святых? Как истязали, распинали И вешали?! А ты не знало? Ты видело мученья их И не ослепло?! Око, око! Не очень видишь ты глубоко! Ты спишь в киоте, а цари… Да чур проклятым тем неронам! Пусть тешатся кандальным звоном, — Я думой полечу в Сибирь, Я за Байкалом гляну в горы, В пещеры темные и норы Без дна, глубокие, и вас, Поборников священной воли, Из тьмы, и смрада, и неволи Царям и людям напоказ Вперед вас выведу, суровых, Рядами длинными, в оковах…[5]

Замысел остался неосуществленным.

Но когда мы думаем, когда говорим об отношении Шевченко к декабристам, на память приходят строки «Юродивого».

Можно ли выразить авторскую позицию определеннее? Можно ли душу свою раскрыть полнее?

Поэму «Неофиты» он написал; это, как известно, произведение законченное.

Уже много лет не спорят: о чем она? о ком? Исследователи установили и доказали: в образах мучеников-христиан поэт воплотил черты декабристов; не римская, а российская история стояла перед его взором, когда он писал об Алкиде и Матери, о Нероне и Невольниках, о Капитолии и Скифии. «Идешь искать его в Сибирь, иль как там… в Скифию…» Да если бы кто и усомнился, одной такой оговорки хватило, чтобы напрочь отогнать сомнения.

…Хвала! Хвала вам, души молодые, Хвала вам, рыцари святые, На веки вечные хвала!..[6]

Они повергнуты, истерзаны, убиты, но нет такой силы, что могла бы побороть их живую душу, их истинную правду, их святое мужество.

И Шевченко поет непобедимость, поет не вчерашнее, сегодняшнее горе, но завтрашнее искупление и очищение.

То, ради чего боролись герои 14 декабря.

Две поэмы о декабристах. Обе написаны почти одновременно, в Нижнем. До чего же сильными должны быть побудительные импульсы, если рождают они такое вдохновение!

О причинах, вызвавших крутой, небывало бурный и высокий взлет декабристской темы в творчестве Шевченко, причем взлет именно в эти, нижегородские месяцы его жизни, написано довольно много.

«„Дневник“ поэта свидетельствует, что в последние месяцы 1857 года, то есть во время создания «Неофитов», Шевченко живет в атмосфере благоговейного уважения к памяти декабристов», —

к такому выводу пришел известный шевченковед Ю. А. Ивакин. Но на первый план у него выходят Анненковы.

Не без оговорки, но принимает Ю. Ивакин мысль, высказанную до него Е. Ненадкевичем, о важнейшей роли состоявшегося знакомства поэта с декабристом И. А. Анненковым и услышанного вслед за тем рассказа о его жене и их героико-романтической истории, как «психологической основе» поэмы, рожденной месяц спустя.

«В целом возможным» считает он и предположение, что судьба француженки Полины Гебль могла повлиять на создание образа матери Алкида…

Почему? Из чего следует? Где доказательства?

В «Неофитах» нет ничего, что перекликалось бы не с общей участью декабристов, а с конкретной судьбой именно этой семьи.

Уж не такая ли строка в смущенье вводит: «…Когда в Италии росла подросток-девочка»? Но «России не было тогда», и все в поэме происходит в «Нероновом Риме». Приезд молоденькой француженки Полины Гебль в Сибирь — акт бесспорно героический — с приходом матери ассоциируется всего меньше. Шевченко не называет ее матерью даже в связи с тем, что в семье Анненковых было к 1857 году шестеро детей, и некоторые из них жили там же, в Нижнем.

Матерью поэт именует Дорохову.

Помните запись от 31 октября?

«Возвышенная, симпатическая женщина!..»

«Так много… простого, независимого человеческого чувства…»

«Так много… наружной силы и достоинства…»

вернуться

5

Перевод А. Суркова. Цитируется по пятитомному изданию ГИХЛ (том второй).

вернуться

6

Перевод Г. Островского.