Внезапно напряженная тишина взорвалась истошными человеческими криками, полными неприкрытого ужаса, звоном мечей, предсмертными воплями и хрипом смертельно раненных воинов. У костра, судя по доносившимся оттуда звукам, творилось воистину нечто ужасное.
Мимо повозки пронеслись с испуганным ржанием лошади, сорвавшиеся с привязи. С одной из них бесшумно соскользнул темный долговязый силуэт и ужом юркнул прямо под повозку к Вовику.
Распластавшись рядом с ним, и вжавшись в землю, человек голосом лекаря Кранца горячечно прошептал ему в самое ухо.
— Если хочешь жить молчи и не двигайся!
После этого, Вовик неожиданно ощутил холод стали возле своих запястьев, а еще через мгновение понял, что Кранц перерезал веревки, которыми были связаны его руки. Также быстро лекарь срезал путы с ног Вовика.
Между тем, барон, с лязгом вытянув меч из ножен, бросился на помощь своим солдатам. Оглашая окрестности фамильным кличем герцогов Муравских — «Бей, круши, топчи!», он, шатаясь из стороны в сторону, упорно двигался к месту битвы, высоко вздымая в одной руке факел, а другой рукой потрясая обнаженным мечом.
Но уже через мгновение он, словно с разгона налетев на крепостную стену, остановился, взвыв от ужаса:
— Что за хрень?!
Вовик лежа под повозкой и холодея от ужаса, внезапно ощутил, еще чье-то присутствие. И это что-то было настолько страшным и необъяснимым, что с ладоней Вовика заструился ледяными струйками пот. Ему даже на миг показалось, что температура окружающего воздуха вдруг катастрофически снизилась, упав чуть ли не до нулевой отметки, а изо рта у него, при выдохе идет пар.
Потом вдруг раздался непонятный и от этого еще более страшный звук. Бутск, бутск! И еще раз — бутск, бутск! Вовик явственно ощутил, как земля, на которой они с Кранцем лежали, вздрагивала каждый раз, когда раздавался этот жуткий звук. Было такое ощущение, что земля мерно сотрясается в такт шагам, чего-то ужасающе тяжелого.
— Что это? — в ужасе просипел Вовик лекарю в длинное волосатое ухо.
Но тот свирепо заткнул ему рот ладонью и предостерегающе поднял зажатый в руке нож.
— Молчи, глупец, иначе ты погубишь нас!
— Силы зла, я всегда верой и правдой служил вам! — послышался снаружи сдавленный вопль Садисласа, в котором явственно сквозил неприкрытый ужас.
Лекарь, сделав круглые глаза, состроил недоуменное лицо. Из этого Вовик заключил, что откровения хозяина были для того полной неожиданностью.
— Он что колдун? — горячечным шепотом поинтересовался он у Кранца.
В ответ тот лишь сердито пожал плечами и буркнул:
— Да шут его знает! Хотя если честно, то это вполне возможно!
Между тем, барону, судя по всему, приходилось совсем туго. В голосе его явственно сквозили истерические нотки. Каким же ужасным должно было быть существо, так сильно напугавшее неустрашимого барона Садисласа? От этой мысли Вовику стало совсем страшно.
— Неужели же я не могу рассчитывать на снисхождение? — возвысил голос барон. — Я погубил такое количество невинных душ, что даже и не снилось другим адептам зла! Отойди от меня посланец ада! Ах, вот ты как? Прочь, уйди от меня мерзкая тварь!
Вслед за изрыгаемыми бароном проклятиями послышался звон его меча. При этом звук был такой, словно его клинок рубился не со сталью, а с каменной стеной. Внезапно крики Садисласа перешли в жуткий вой, исполненный предсмертной тоски. Затем все неожиданно стихло.
Вовик с Кранцем затаившиеся под повозкой, испуганно переглянулись. Доктор провел тупой стороной ножа по своему горлу, показывая, что барону, судя по всему, пришел конец. Вовик понимающе кивнул, полностью разделяя мнение, старшего авторитетного в этом вопросе товарища.
В это время, снаружи послышался очень странный шум. Вовику он напомнил звук, издаваемый дрянным мальчишкой, который продолжает высасывать через соломинку содержимое упаковки с соком, несмотря на то, что его содержимое уже давно закончилось. При этом он старательно проходится трубочкой по всем труднодоступным уголкам вощеной коробки, издавая оглушительные всхлипывающие звуки. Отвратительный шум заставляет окружающих досадливо морщиться и кривиться, от ощущения, что у них от мерзкого звука по всему телу начинают бегать мурашки, а на голове вместо волос растут перья.
Внезапно, достигнув пугающего апогея, звук стих. Наступила звенящая тишина, не предвещавшая ничего хорошего. Казалось она длилась вечность, после чего началось самое страшное.