Особенно поразили пришельца с севера достижения местных жителей в области искусства. Они умели петь, следуя мелодии, порой красивой, завораживавшей ошеломленного Лежащего Зубра. Он и его сородичи могли петь только речитативом, соблюдая примитивный ритм. Они сопровождали свое пение стуком по разным палкам и стволам деревьев, люди Племени волка - более музыкальным биением в "там-тамы": так назывались обтянутые кожей треугольные и четырехугольные рамки из связанных между собою палок. И неандертальцы, и кроманьонцы умели делать из костей животных рожки и играть на них, но у последних это тоже получалось лучше.
Тоже очень сильно поразило Лежащего Зубра и умение здешних жителей лепить из глины фигурки животных. Его соплеменники могли из этого материала делать лишь примитивные миски для еды.
Однако не все в Племени волка нравилось неандертальцу. Так, ему пришлось поначалу пережить не мало неприятного волнения, когда привыкал ходить перед всеми, как здесь было принято, совершенно голым. Он стыдился женщин и особенно девочек. Лежащий Зубр быстро вспомнил о своей набедренной повязке. Она осталась на месте сражения с тигром, коготь которого порвал лямку, притягивавшую к спине ее скатку. Когда позволили возвращающиеся силы сходить на водопой, Лежащий Зубр не нашел там набедренной повязки: должно быть, ее подобрал и присвоил какой-то местный житель. Как только попалась под руки более-менее подходящая шкура, неандерталец повязал ее вокруг бедер и ощутил облегчение. Окружающие вначале недоумевающе уставились на чужеземца, а затем, указывая на него пальцами, принялись неудержимо гоготать. На смех сбежались все соплеменники, и хохот стал громче, дружнее, обиднее. В нем чувствовалось удивление странными обычаями неандертальцев и презрение к ним. Лежащий Зубр понял, что лучше здесь как можно меньше выделяться среди остальных и снял набедренную повязку. Снова надел ее и вздохнул с облегчением, когда через несколько дней повеяло с севера холодом. Многие люди племени надели одежды из шкур. Некоторые - только набедренную повязку. Правда, вскоре потеплело, и все снова разделись. Но пришла осень, и наступила череда похолоданий. В короткие незначительные потепления люди уже не снимали шкур. Одежды их были не хуже неандертальских, но и не лучше, потому что люди Племени волка лишь относительно недавно начали осваивать умение шить их.
Вот и выпал снег, но вскоре растаял. Через некоторое время выпал снова и пролежал подольше - дней пять. Люди здесь уже носили такие теплые одежды, какие неандертальцы надевали лишь в самые лютые холода. Лежащий Зубр в это время был только в легкой накидке из тонкой шкуры, подобной тем, которые носили его соплеменники в середине осени.
Вскоре к большому удивлению пришельца с севера, ожидавшему наступления настоящей, по его пониманию, зимы, неожиданно ощутимо потеплело и вскоре затем стало с каждым днем все более теплеть. Он спросил местных жителей, когда же здесь наступит зима? Ему ответили, что она уже позади, и началась, наконец весна, что более сильных похолоданий здесь никогда не бывает. Такой теплый климат поразил Лежащего Зубра, пожалуй, еще больше, чем море и знакомство с жизнью и бытом кроманьонцев.
Ничто не могло прийтись по душе европейскому неандертальцу так, как теплый климат. Тем не менее Лежащего Зубра все сильнее тянуло на Родину. Ему все чаще вспоминались сородичи, северные просторы, суровые, но такие красивые, такие родные. Со временем мысли о родном крае, о родном племени стали вызывать тоску. Он серьезно начал задумываться о возвращении. Да, здесь, конечно, хорошо, но как бы тепло здесь ни было, там все равно лучше, среди своих людей, своих гор и лесов. Надо готовиться в обратный путь. Стоит ли медлить? Тем боле, что то, ради чего совершил путешествие, он здесь не нашел.
Было еще одно обстоятельство, причем весьма немаловажное, которое тоже не способствовало желанию долго здесь оставаться. Обстоятельство это заключалось в вынужденном воздержании Лежащего Зубра. Он с трудом терпел его в течение долгого пути сюда. Приходилось терпеть и здесь, что гораздо было труднее, потому что куда бы в стойбище ни кинул взор, везде видел совершенно обнаженных женщин, которые порой во время работы принимали весьма соблазнительные позы. Кроме того, супружеские пары не очень-то заботились о том, чтобы скрывать свои интимные отношения под покровом шалаша.
Но почему же здешние женщины были недоступны Лежащему Зубру? Вовсе не потому, что почти все соперники были значительно выше его ростом: в ходе охотничьих и воинских упражнений быстро выяснилось, что он сильнее многих мужчин Племени волка, уступает лишь трем самым большим гигантам. Нет, причина была в том, что, испытывая огромную благодарность местным жителям за свое спасение, Лежащий Зубр не мог себе позволить драться с ними, а без жестокого кулачного единоборства овладеть женщиной здесь обычно было невозможно. К тому же Лежащий Зубр был не из тех мужчин, которые способны принуждать женщин к связи против их воли. Если женщина не проявляла по отношению к нему явной симпатии, он не смел заявлять на нее притязания. Со своей внешностью неандертальца Лежащий Зубр в глазах кроманьонок был отнюдь не красавец. Тем не менее иные вполне убедительно давали ему понять, что совсем не против сменять мужа на него. Но мужья всех таких женщин были его друзьями, а это сдерживало еще больше, чем остальные препятствия.
Некоторое время Лежащий Зубр придерживался компании трех других холостяков. Они выносили тяготы безбрачия потому, что оказались недостаточно сильны, чтобы выдержать жестокую борьбу за женщин с другими мужчинами. Холостяки жили вместе в своем шалаше. Лежащий Зубр охотно принял их приглашение поселиться с ними. Вскоре, однако, перебрался в другой шалаш, который сделал себе сам. Вынужден был поступить так потому, что двое из тех, с кем делил кров, оказались склонными к противоестественным мужской природе отношениям: соседство с ними было неприятно неандертальцу, не знавшему ничего подобного среди своих соплеменников.
Однажды в день свободный от охоты после обычных специальных упражнений Лежащий Зубр решил прогуляться, а заодно обследовать близкие окрестности стойбища. Надо заметить, что он вообще имел склонность к прогулкам, путешествиям, изучению незнакомой местности. Хотя прожил здесь уже почти полгода, близкие окрестности ему были еще малоизвестны. Это может показаться странным, если не учитывать вот какое обстоятельство. Стойбище Лежащий Зубр покидал только в двух случаях: когда ходил на водопой и на охоту. Уходил и приходил всегда лишь одними и теми же тропами. Поэтому близлежащие места почти не знал.
Селение окружал широколиственный, местами очень густой лес. Держа в левой руке дротик, а на правом плече - копье, Лежащий Зубр шел среди вековых дубов, вязов, платанов. Он не знал, что по его следу двигался другой человек, тоже вооруженный. Приблизительно через час блужданий неандерталец вышел на широкую поляну. То, что он вдруг увидел здесь, потрясло его до глубины души. Вся поляна была густо усеяна костями..., человеческими костями. Что это были человеческие кости, Лежащий Зубр понял сразу, так как увидел среди них много человеческих черепов. На поляне зловеще чернело два больших кострища, на которых тоже лежали обгорелые кости. Конечно, Лежащий Зубр сразу понял, что видит остатки пира каннибалов. Чувствуя пробегающий по телу озноб жути, он ходил по поляне и рассматривал страшные находки. Видно было, что здесь поживились и хищные животные. Об этом свидетельствовали перекусанные толстые бедренные кости. Однако явно звери только воспользовались остатками людской трапезы. По всей видимости, пиршество каннибалов здесь проходило давно, может, год назад, а возможно, и ранее. Об этом нетрудно было догадаться, так как многие кости уже частично прикрывала земля, намытая дождями, которые смыли и давние следы людей и животных: были видны лишь недавние следы случайно пробегавших здесь зверей, еще не скрытые молоденькой весенней травой. Умеющий "читать" следы охотник заметил, что эти животные даже не приостановились, не заинтересованные костями, на которых не осталось ничего съедобного.