При приближении к Долине Огня, Гром намеренно уклонился в сторону и обогнул равнину так, чтобы вулканическая трещина не была видна издали. Он повел племя вдоль лесной опушки, предупреждая соплеменников о том, что ждет их впереди.
Лес внезапно кончился. Не далее, как в ста шагах открылась долина, и у порога ее тянулась длинная тонкая полоса зыбких багряных языков пламени.
В оцепенении стояли горные люди перед непонятным явлением, тяжело переводя дух и испуская тихие, протяжные возгласы. Затем, как по сигналу, упали на колени, касаясь лбами земли. Лишь двое остались стоять на ногах – Гром, в сознании своего превосходства, и прижавшаяся к нему, немного побледневшая Айя.
Когда вождь, все время шедший позади, вышел из-за леса и увидел своих людей распростертыми перед светящимся неведомым явлением, он испытал сильное желание последовать их примеру. Но не даром он стал вождем – он умел владеть собою с таким же совершенством, как и другими.
Не колеблясь ни мгновения, он двинулся вперед и встал рядом с Громом, высоко подняв голову и опираясь на свою массивную дубину. Возвышаясь над неподвижной толпою, эти два человека казались пастухами, в спокойном величии созерцавшими местность среди безгласного стада испуганных животных.
Гром бросил на вождя быстрый взгляд.
– Прикажи людям, – сказал он, – последовать за мною через тот узкий проход в долину. Там мы немедленно разобьем лагерь, потому что кругом много хищников. Запрети им приближаться к Светящемуся Существу, чтоб оно не укусило их. Но пусть они не боятся, – оно не нападет на них первым. Когда племя, пугливо сторонясь пылающих языков и вздрагивая от излучаемой ими странной теплоты, благополучно пробралось в свободном пространстве между линией огня и лесом. Гром подвел вождя к огню. Поспешно объяснив ему, как следует обращаться с этим опасным существом, чтобы держать его послушным своей воле, он с помощью Айи стал сооружать костры вдоль чащи для защиты от вторжения хищников. Горные люди, растерянные и безвольные, следили пристальными взглядами за его непонятными действиями.
Зажигая и гася пылающие веселые языки на сухой ветви, вождь обдумывал последствия, вытекавшие из создавшегося положения. Твердая уверенность в честности Грома делала его свободным от ревнивого отношения к славе этого воина, а наблюдательность и знание людей говорили ему, что равнодушный к власти Гром не станет оспаривать его главенства. Но были другие, готовые, без сомнения, всегда воспользоваться первым же его промахом, чтобы свергнуть его с судейского камня. И действительно, один из них, огромный, чернобровый парень, по имени Небу, следил сейчас за вождем внимательным, подстерегающим взглядом. Тогда, приняв быстрое решение, Боор прижал пылающую ветвь к своей руке. Могучим усилием воли скрывая невыносимую боль, он думал: «я позволил себе слишком свободное обращение со Светящимся Существом, и в отплату за это его острые зубы оставили на моей руке черный шрам. Хорошо, пусть кто-нибудь другой попробует сделать то же самое». Спокойным движением он поднес ветвь к огню и, когда почти вся она превратилась в красный пылающий уголь, он знаком подозвал к себе Небу. Тот подошел нерешительный, но полный любопытства.
– Возьми это и держи крепко, – сказал вождь, протягивая ему раскаленный уголь. Дрожа всем телом. Небу схватил его обеими руками, но сейчас же отдернул их прочь. Падая, головешка скользнула по его ноге, – обезумев от боли, он бросился на землю, умоляя огонь пощадить его.
– Странно! – произнес вождь громким голосом. – Светящееся Существо не подпускает Небу к себе.
Затем он шепнул подошедшему в этот момент Грому:
– Пусть никто, кроме нас, не притрагивается к Светящемуся Существу.
Гром, занятый совсем иными мыслями, кивнул в знак согласия, не спрашивая о причинах этого странного распоряжения. Он думал сейчас о том, как водворить племя в пещерах, которые он заметил на крутых склонах ущелья еще во время предыдущего своего пребывания в Долине Огня. Ночью при багровом свете пламени горные люди сидели тесными кучками, дрожа и дивясь. По ту сторону фантастического огненного кольца мелькали легкие тени хищников, а воздух то и дело оглашался ревом и воем, но пламя служило людям надежной защитой. Что легкие, прыгающие языки умеют кусаться, в этом горные люди убедились уже, видя черные раны Небу, и им был отчасти понятен страх зверей. Но в то же время на их глазах вождь и Гром обращались с огнем безнаказанно, а девушка Айя свободно приближалась к нему, лишь слегка отводя в сторону взгляд.
Но самое сильное впечатление на умы племени произвело то, что последовало дальше.
Гром и вождь, потрясая пылающими сучьями, ринулись на двух гигантских саблезубцев, отважившихся подойти слишком близко к огню, и, всегда бесстрашные, хищники устремились в чащу, как робкие зайцы. Повторяя свой прежний прием. Гром бросил ветвь вслед беглецам, и примеру его тотчас же последовал вождь.
Результат был поразителен.
Ветви случайно упали на кучи хвороста и сухих листьев. Запылал огромный пожар, и с громким ревом хищники понеслись вверх по ущелью. При ярком свете вспыхнувшего пламени видны были вытянутые в паническом бегстве тела тигров. За ними, как вспугнутое стадо овец, ослепленные ужасом, мчались другие хищники, грозные жители лесов и гор. Сам Гром был поражен этим зрелищем, но он скрыл свое изумление и держался так, как будто именно этот результат имел в виду, бросая горящую ветвь.
Вождь подражал ему, хотя он ждал каждую минуту, что бушующий огненный ураган повернется вспять и пожрет его, Грома и весь лагерь. Но ничего подобного не случилось. Поток огня неуклонно поднимался вверх по долине, выжигая лесную просеку шагов в пятьдесят шириною и оставляя позади себя дымящиеся деревья и горящие пни. Когда взошло солнце, вождь и Гром, вооруженные горящими факелами и сопровождаемые Айей с вязанкой сучьев и хвороста за спиною, овладели двумя большими пещерами на южном склоне ущелья. Обитатели этих пещер – медведи и гиены, наученные горьким опытом предыдущей ночи, обратились в мгновенное бегство при появлении огня.
На некотором расстоянии перед порогом каждой пещеры был разложен костер, как грозная весть всем хищникам, что их владычеству пришел конец. Затем племя начало расселяться в новых жилищах, в твердой уверенности, что даже орды колченогих, если бы они забрели в эту долину, не отважились бы встретиться лицом к лицу с новым могущественным защитником горных людей. Когда все было устроено, вождь отозвал Грома в сторону. Оба воина стояли на краю утеса и следили взглядом за высокой фигурой Айи, переходившей от одного костра к другому и служившей огню так почтительно, как будто она совершала строгий обряд.
– Следует сделать так, – сказал вождь тихим голосом, – чтобы служение Светящемуся Существу было недоступно для племени. Оно должно быть предоставлено только нам и тем, кого мы захотим взять себе в помощники. Я назначу двух лучших людей из моего рода – твоего сына и еще одного, кого ты укажешь, служителями Светящегося Существа, и эти люди должны будут поклясться, что не откроют секретов своего ремесла никому. Я прикажу, чтобы отныне племя поклонялось одному лишь Светящемуся Существу и отвергло прежних богов – Гром, Ветер и неизвестных Духов, которые, как я вижу теперь, мало приносили нам пользы. Этот светлый бог есть истинный бог, и в нем мы можем быть уверены. Ты и я – мы будем его жрецами. И только мы одни будем знать всю тайну служения ему.
– Хорошо, – сказал Гром, занятый мыслью, каким образом еще можно заставить огонь служить на пользу человека. – Но, – добавил он, – есть еще Айя. Она знает нового бога так же хорошо, как мы оба. Вождь подумал одно мгновение.
– Или она умрет, – сказал вождь, глядя Грому в глаза, – или она должна стать жрецом вместе с нами.
– Я думаю, она будет очень хорошим жрецом, – ответил Гром.
Затем, поднявшись на камень между двумя кострами, вождь обратился к племени с речью. Он немного говорил об огне, лишь столько, сколько считал необходимым сообщить своим слушателям. Он объявил, что избрал несколько человек для великой чести служения огню и что избранники будут охранять Светящееся Существо денно и нощно, защищая его ценою своей жизни. Поэтому, если племя допустит гибель хотя бы одного из этих избранных, то великое несчастье постигнет весь род.