Далеко не последнюю роль в той «аничковской» истории сыграло убежденное упорство Кати.
А зародился замысел покушения как бы случайно… Наверное, все же это слово здесь непригодно. Не подвернулся бы этот случай, нашелся бы другой. Не мог не найтись, потому что Катя жила жаждой подвига, подвига опасного, жертвенного; в таком подвиге видела цель жизни. Так что тот как бы случайный разговор с Олтаржевским лишь подтолкнул развитие событий…
Олтаржевский пришел поздно вечером, чтобы предупредить Катю и Михаила, что на квартире у Купцова засада. Ему совершенно случайно удалось обнаружить это, и он кинулся извещать товарищей. Прежде всего — Александровых. Олтаржевский давно уже был влюблен в Катю, влюблен безмолвно, по-рыцарски; Катя и Михаил знали об этом и щадили его, не выдавая своего знания. Именно поэтому и кинулся Олтаржевский прежде всего к ним, через весь город, и добрался лишь в начало двенадцатого.
Катя приготовила чай и сказала Олтаржевскому, что в ночь его нипочем не отпустит. Олтаржевский ужасно смутился: Александровы жили в двух крохотных комнатушках, в одной из которых едва умещались две узкие кровати, в другой — стол и несколько стульев.
— Ты у нас самый легальный, — сказала Катя Олтаржевскому, — мы должны тебя беречь как зеницу ока. Не беспокойся, устроим тебя не хуже, чем в гостинице. Ты ляжешь на койку Михаила, он на мою, а я устроюсь в соседней комнате на стульях, и вы можете заниматься своими мужскими сплетнями хоть до самого утра.
Что с Катей спорить бесполезно, это все знали. Вопрос был исчерпан.
— Как ты установил, что у Купцова засада? — полюбопытствовал Михаил.
— Повезло, — несколько беспечно ответил Олтаржевский, — Я уже подходил к дому, а навстречу мне из подъезда вышел человек. И, проходя мимо меня, сказал негромко: «Не заходите в этот дом!»
— Что за человек?
— Не знаю. Видно, кто-то из жильцов этого дома. Мне кажется, я видел его раньше. Но не у Купцова. Может быть, кто-то из соседей.
— Может быть, глупая шутка?
— Ты плохо обо мне думаешь, Михалек. Я дошел до угла, свернул и вышел на соседнюю улицу. Там есть проходной двор. И подворотня этого дома — как раз прямо против окон Купцова. Я стоял там долго. Даже продрог. Зато хорошо разглядел всех, кто был в комнате.
— Сквозь занавески? — удивилась Катя.
— Они были задернуты только наполовину, — уточнил Олтаржевский. — А филеры, вероятно, решили, что это условный знак, и так оставили.
Олтаржевский встал из-за стола и показал, в каком месте в глубине комнаты находился сам Купцов и где располагались его незваные гости. Один рядышком возле Купцова, другой сидел за столом у окна, почти скрытый занавеской, третий — у самой двери.
И пояснил:
— Понимаете? Все так, чтобы мышеловка могла сразу захлопнуться.
— Ты не помнишь, Катя, мы у Купцова ничего не оставили? — спросил Михаил.
— Ничего. Я все отнесла на Выборгскую.
— Тогда Купцову нечего опасаться.
— В том случае, если мышеловка не захлопнется, — сказал Олтаржевский.
Катя строго посмотрела на него и на мужа.
— Не должна захлопнуться! — сказала она жестко. — Мы точно знаем, кто должен быть завтра вечером у Купцова. За день мы успеем всех предупредить. Ты сможешь, Федор, оторвать один день у своей службы?
— Все люди смертны, — сказал Олтаржевский, — тем более все подвержены недугам. Могу и я заболеть.
У Кати была поистине феноменальная память. Она помнила адреса всех членов подпольной организации. Десяти минут ей хватило, чтобы скомпоновать три группы. Она объяснила мужу, кого он должен предупредить и в какой последовательности, чтобы не терять времени на лишние переезды. Потом — Олтаржевскому. Олтаржевский прослушал до конца и попросил карандаш и клочок бумаги.
— Позор! — прикрикнула на него Катя. — Кого мы приняли в организацию? Этот потомок шляхтичей не хочет обременять свою светлую голову тайнами мелкой конспирации. Никаких бумажек! Изволь повторять эа мной, и, пока не запомнишь, как «Отче наш», я от тебя не отступлюсь.
И тогда только отступилась, когда вконец замученный Олтаржевский смог повторить без запинки один за другим все пять названных ему адресов. И только после этого экзамена принесла ему еще стакан чая.