Несколько мгновений мы все сидели молча. Не знаю, удалось ли мне хоть немного переубедить государыню — но больше она не возражала. Зато вместо нее вдруг заговорил Багратион.
— Узнаю дедову школу, — усмехнулся он. — Горчаков-старший всегда отличался незаурядными ораторскими способностями… Правда, он-то скорее призывал бы к массовым казням.
— Я — не мой дедушка. — Я вложил в голос столько льда, сколько смог. — И уж точно не собираюсь карать всех подряд. Вряд ли хоть кто-то из вас считает, что в Петербурге пролилось еще недостаточно крови.
— Конечно же, вы в чем-то правы, князь. — Государыня отвела взгляд и откинулась назад. — Но, как бы то ни было, уже скоро с этим придется разбираться не мне.
Наверное, мне стоило тут же задать вопрос — или наоборот, учтиво молчать, позволяя ее величеству объяснить столь… странные слова. Но вместо этого я с размаху опустил обе ладони на подлокотники кресла. В голове тут же родилось с десяток версий — и одна была хуже другой.
— Вижу, вы удивлены, князь. — Государыня улыбнулась одними уголками губ. — Знаю, это может прозвучать малодушно или даже нелепо — но мне уже довольно много лет. Я не унаследовала от предков могучего Дара — подобно вам или Петру Александровичу. Я даже не урожденная Романова, как вы знаете… И женщина — в конце концов.
— Что вы хотите сказать? — тихо спросил я.
— Похоже, мне пора оставить престол сыну. — Государыня задумчиво посмотрела куда-то в сторону. — Раньше это означало бы пойти на поводу у заговорщиков и фактически отдать им страну. Но сейчас… Я совершила слишком много ошибок — и слишком много стало недовольных. Павел — тот правитель, который устроит и армию, и аристократию и даже народ.
— Ее величество отречется от престола в пользу наследника. Где-то через полгода или чуть больше, — негромко пояснил Багратион. — Это уже решено. Но знают пока лишь немногие… и ты в их числе.
— Павел еще молод — даже моложе вас, князь. Но он уже достаточно взрослый и разумный юноша, чтобы принимать верные решения. Особенно если рядом с ним будут достойные друзья и советники. — Государыня чуть прищурилась, будто просвечивая меня взглядом. — И поэтому я решила, что вам пора познакомиться лично… Впрочем, он и сам просил об этом.
— Сам? — Я не поверил своим ушам. — Наследник Павел желает меня видеть?!
— И прямо сейчас, — кивнула государыня.
Ее взгляд на мгновение затуманился — вряд ли ее величество была сильным менталистом, но дотянуться до родного сына, похоже, сумела без особого труда… Или он и сам уже давно ждал знака буквально за углом. В коридоре раздались негромкие шаги, и через мгновение дверь распахнулась.
Я должен был вскочить, поклониться, обратиться к наследнику престола по полному титулу… в общем — соблюсти все подобающие для столь важного события ритуалы. Но вместо этого смог только неуклюже вывернуть голову — так, что шея захрустела — выпучить глаза и сидеть, бесконечно долго сидеть без движения, будто оцепенев.
— Ч… что?.. — кое-как выдавил я.
И одними губами добавил еще несколько слов — из тех, что произносить в обществе особ королевской крови ни в коем случае не стоило.
Глава 4
— Представь себе… Не ожидал?
Невысокий щуплый парнишка прикрыл за собой дверь — и тут же подпер ее спиной, застыв в картинной позе. Видимо, от всей души наслаждался произведенным эффектом.
А я… я молча таращился. На тощие руки, сложенные на груди, на лицо, которое много месяцев подряд наблюдал чуть ли не каждый день. Знакомое — но одновременно чужое. Изменился только цвет волос — с белесо-светлого на темный, который, похоже, и был настоящим, доставшимся наследнику российского престола от рождения.
А чуть крючковатый нос, тонкие губы, невыразительные глаза и даже вечная недовольная складка между ними — остались прежними. Как и выражение лица, с которым на меня смотрел его императорское высочество великий князь Павел Александрович Романов.
Недавно произведенный в унтер-офицерский чин господин юнкер Артем Волков.
Чингачгук.
— Признаюсь — не ожидал… ваше высочество.
Я все-таки заставил себя как-то отлипнуть от кресла, подняться и изобразить положенный по этикету поклон. Настолько неуклюжий и деревянный, что Чингачгук не выдержал и улыбнулся. Вид у меня, похоже, был настолько обалдевший и потерянный, что даже государыня негромко захихикала… Прямо как гимназистка, услышавшая неприличный анекдот. Один Багратион сохранил хоть что-то похожее на серьезность.