Я еле сдержала смех. Ну конечно, я вообще знаток оккультных тонкостей! Знаю буквально все, о чем не спроси. А чего не знаю, то моментально само раскрывается перед моим ученым разумом.
— Пользуйтесь на здоровье, господин магистр, — щедро позволила я, помавая рукой в пространстве.
— Раз мы договорились о терминах, позволю себе одно небольшое уточнение, — Джемс тоже с трудом проглотил неуместный для торжественной минуты смешок. — Думаю, на артефакт необходимо поставить магическую защиту. От чужих, как вы, Амброзиус, изволили выразиться, рук.
Магистр согласился, и я имела удовольствие еще раз увидеть завораживающее действо, которое его светлость устроил однажды ради сохранения моей точки перехода. Разве что на сей раз объект наложения заклинаний был гораздо меньше. Снова из-под рук Джемса вспыхивали огненные искры, брызгали водяные капли, вихрились дуновения ветра. И точно так же, как в прошлый раз, замкнув защитный круг, он начертил пальцем в воздухе сложный знак, после чего объединенный артефакт полыхнул яростным золотым сиянием. Полыхнул — и погас, словно никакого свечения не было вовсе. Перед нами мирно лежала исчерченная пометками Джемсова отца карта, а на ней стоял красивый кристалл золотистого оттенка, крупный, но совершенно обычный с виду.
— Что это? — я чувствовала ответственность за нашу долгожданную находку. — Может, он больше не работает? Кхм… перегорел?
Магистр нахмурился и медленно провел обеими руками по поверхности карты. Там, где двигались его ладони, линии и кружки на карте загорались слабым золотистым светом, а затем гасли снова.
— Все в порядке, — облегченно вздохнул Амброзиус, завершив «тестирование». — Артефакт работает так, как ему и должно. Вы, госпожа Алиона, стали тем элементом, который позволил мне наконец добиться успеха. От всего сердца благодарю вас за помощь.
Старик выглядел растроганным до последней степени, даже глаза его подозрительно поблескивали.
— Теперь, льщу себя надеждой, среди миров прибавится порядка. А может статься, даже и гармонии, — мечтательно произнес он, оглядывая плоды наших общих трудов. — И Алистеру, чтоб его… будет уже совершенно не под силу внести раздор и хаос в пределы Мироздания. А вы, госпожа Алиона, должны беречь и развивать ваш уникальный дар. Надеюсь, он будет полезен не только присутствующим здесь, но еще и многим другим, кому понадобится путешествовать между мирами.
Я все думала, как бы порадовать магистра, и вот он сам подал мне прекрасную идею.
— А что, почтеннейший, Амброзиус, не желаете ли вы прогуляться в мир Земли? Вот Джемс прекрасно обустроился там, а начинал, между прочим, как арестант! Теперь, когда дело вашей жизни, можно сказать, исполнено, почему бы вам не позволить себе небольшой… ммм… отпуск?
Герцог на мое зубоскальство только расхохотался.
— Да уж, ты была суровой надзирательницей, моя леди! Помнится, обещала бросить на полу, чтобы меня переехали камерой!
Магистр следил за нашей перепалкой с выражением крайней растерянности на лице.
— Не могу взять в толк, о чем это вы говорите, господа, — церемонно объявил он наконец. — О каком аресте идет речь? Джемс, что такого ты успел натворить в мире леди Алионы, что тебя там заключили под стражу?
Пришлось рассказывать Амброзиусу о коварстве его величества Алистера, о том, как Бенедикт определился консультантом на съемки сериала (и что вообще такое сериал, а кстати, и кино вообще), и о том, как мне пришлось исполнять совершенно неожиданную роль при оставленном на мое попечение узнике.
— Ну знаете ли, — покрутил головой старик, когда мы добрались до финала нашей истории. — Я всегда знал, что Алистеру неведомы понятия чести и благородства, но чтобы так обойтись с родным племянником, с собственной кровью, в конце концов, со вторым в очередности наследования Морионского престола! А если бы у его величества возникла нужда в наследнике? Что бы он стал делать, я вас спрашиваю?
— Да боги с вами, господин Амброзиус! — Джемс поморщился. — Надеюсь, эта ноша как-нибудь минует меня. Уж чего мне хотелось бы избежать, так это наследования за дражайшим дядюшкой!
Старик вдруг весело подмигнул герцогу:
— Не зарекайтесь, мальчик мой. Ни от чего в жизни не следует зарекаться однозначно и бесповоротно навсегда, уж поверьте моему немалому опыту.
— Не пугайте его светлость, — мне следовало вмешаться, пока Джемс не разозлился окончательно. — Он не желает даже предполагать возможности собственной коронации, давайте же с уважением отнесемся к его мнению. Скажите лучше, что вы думаете о путешествии в мой мир?