Выбрать главу

— Ты не спросил, где подстава? — когда тебе выдают такие безбрежные обещания, где-то определенно должен скрываться подвох.

— Я… спросил, — понурился Толик. — Полюбопытствовал, что буду должен взамен. А они сказали, что будет достаточно, если я стану прислушиваться к пожеланиям этого… Бенедикта. Очень внимательно прислушиваться.

— Ну и что, он требовал от тебя чего-нибудь такого… что помешало бы работе?

— Нет, но…

— Ну и погоди, пока начнет. В смысле, может, обойдется, и не начнет вообще, — честно говоря, сама я в это не верила, но Толика необходимо было успокоить. — Ведет он себя спокойно, вежливо. Тебя не достает?

Толик задумчиво помотал головой.

— Ну и не дрейфь раньше времени. Может, они тебя на всякий случай припугнули, чтобы ты сильно творца не включал. С нами, людьми искусства, держи ухо востро, — я подмигнула несколько воспрявшему Малкину. — Сам знаешь, чуть что не по нам, мы давай права качать и капризничать.

— Это верно. Давай за нас, за творцов, — и окончательно успокоенный Толик снова потянулся к бутылке.

Примечания:

«Отдел Бокия» — Специальный отдел ОГПУ, организован в мае 1921 года под руководством Глеба Ивановича Бокия, занимался разведкой и контрразведкой, а кроме того, техническим и отчасти оккультным обеспечением деятельности разведчиков.

Глава 5. Внимание, начали!

Когда утром следующего дня я, зевая, вылезла из такси, выяснилось, что обстановка вокруг Арбенинского дома изменилась до неузнаваемости. Толик, судя по всему, сдержал слово и пригнал-таки к особняку целую армию разномастных уборщиков. Стены, крыльцо и даже фонарики у входа отчистили на совесть, крышу поправили, и особняк теперь выглядел ухоженным и стильным.

Вот если бы еще вокруг него не торчали машины для технического обеспечения съемок и не толклась уйма декораторов, реквизиторов, операторов, ассистентов и прочего киношного народа! Было бы идеально. Но увы, ни о каком идеале в первый съемочный день речи быть не может. Как (скажем прямо) и в остальные дни.

Я боком пробиралась ко входу в особняк, когда кто-то мягко боднул меня под коленку. Потом еще раз. А потом я услышала возмущенное мяуканье. Толстый и пушистый полосатый котяра, вида самого вальяжного, выжидательно таращился на меня бессовестными зелеными глазами. Держу пари, если бы он мог говорить, я узнала бы много нового о своем умственном развитии. Конечно, он хотел получить еду — наверняка по его понятиям в этакой толпе кто-то точно мог выдать ему что-нибудь вкусное.

Мог кто угодно, но он выбрал меня.

— Пойдем, поищем тебе вкусняшек, — я просто не могла пройти мимо этого обаятельного пройдохи.

У девочек-гримерш удалось раздобыть молока и колбасы, и кот уничтожил их в одно мгновение, после чего благодарственно муркнул и растворился в пространстве, как будто его и не было. Я наконец добралась до входа в дом и зачем-то остановилась на крыльце. Честное слово, я в этот момент решительно ни о чем не думала. Рука сама собой прошлась по стене особняка коротким ласкающим движением, а потом я прошептала то, чего вроде бы произносить не собиралась:

— Смотри, какой ты стал красавец. Лучше, чем прежде. Надеюсь, мы с тобой поладим, уважаемый дом.

— Ты не видела, каков я был прежде, — польщенно, но все равно ворчливо отозвался особняк в моей голове.

— Ну… зато я вижу, как ты хорош теперь, — немного лести еще никому не вредило, тем более что мое сериальное обиталище действительно очень похорошело.

Я еще раз огладила стену возле двери, получила в ответ теплую волну удовольствия и шагнула через порог, по доброй традиции едва не споткнувшись о толстый кабель, затянутый куда-то внутрь дома.

Внутри суетились возле камеры Толик с оператором, заглядывали по очереди в объектив и о чем-то спорили, сбоку топталась ассистентка со смартфоном наперевес, а поодаль маячил Шура, уже в гриме и костюме, похожем на средневековый. Я обошла всю компанию по широкой дуге — хотелось посмотреть на отмытый и убранный особняк до начала съемок.

К моему изумлению, его не только отмыли и отчистили на совесть, но еще и наполнили многими полезными в быту вещами. В ванной комнате кроме собственно ванны — широкой, покоившейся на устойчивых львиных лапах, — установили душевую кабину. В кухне поставили холодильник и небольшую плиту. А в комнату, которую предполагалось снимать как мою спальню, притащили небольшую масляную батарею и спрятали ее за занавесками, «чтобы я не замерзла, если случится холодное время». О каком времени они говорили, я совершенно не могла взять в толк. На дворе стояло лето — хоть и питерское, нежаркое и сырое, но все-таки лето.