Я смотрела на дело рук своих с ужасом. Ведь так и знала, что этот магический блудняк не доведет меня до добра! Одно дело — читать фэнтези, восхищаться сюжетами и немного завидовать героиням. И совсем (совершенно, абсолютно!) другое — наблюдать, как с твоих пальцев срываются…кстати, что это было?
Я обернулась к мужикам, и увидела на лице Бенедикта полное удовлетворение.
— Все в порядке, — успокоил он, заглянув в мои вытаращенные глаза. — У вас ничего не вышло, потому что дверь не та.
Когда я попробовала заговорить, оказалось, что связная речь мне недоступна. Вместо нее с языка срывалось только невнятное бормотание.
— Что значит…это же…что значит «не та»? А вы…вообще вы должны…я должна… Толя, кто это? — и я неприлично ткнула пальцем в непонятного очкастого мужика.
— Наш консультант, — Толик вроде бы тоже был вполне доволен увиденным. — По паранормальным явлениям. Ты ж понимаешь, душа моя, кто-то должен разбираться в чертовщине, которую я понапихал в сюжет.
— Вот именно, — пробурчала я себе под нос. — Именно чертовщина. А… вы представляете какую-то контору или…сами по себе?
Пока я судорожно формулировала вопрос, Бенедикт наблюдал за мной с каким-то очень подозрительным весельем во взгляде.
— Пожалуй, я сам по себе, — подумав, признал он. — Но поверьте, Алена, это нисколько не умаляет моей полезности для нашего общего…гм… предприятия.
— А что за дом вы нашли? — я думала, что Толик знает хоть что-нибудь о нашей будущей натуре.
Но он только указал на консультанта и поинтересовался:
— Действительно, что за дом? Вы обещали рассказать.
Бенедикт с готовностью закивал.
— Рассказываю. Однажды в начале вашего прошлого века действительный тайный советник Роман Арбенин выстроил на Аптекарском острове чудный особнячок, небольшой, но уютный. Однако не без странностей. Во-первых, он, кажется, имел собственное отношение к посетителям: тех, кто питал к хозяину добрые чувства, обихаживал, как мог. Но если в дом являлся некто, замышляющий против господина Арбенина дурное, дом изо всех сил выказывал ему свое нерасположение.
Не верите, Алена? И напрасно. Такому недоброжелателю подворачивались под ноги ковры, его норовили сбросить вниз ступени лестниц, а светильники — ручаюсь вам, так оно и было! — падали прицельно на его голову.
Анатолий, что вы кривитесь? Вы… как это… материалист? Вам все равно придется смириться с тем, что в мире существует нечто, неизмеримое одним только рассудком. Дом имел и еще одно свойство. Но о нем было известно лишь со слов самого Романа Михайловича. Он утверждал, что двери особняка могут растворяться не только на аллеи Аптекарского острова, но и в другие миры.
В свете много шутили тогда над господином Арбениным, и удивлялись, как он с этакой придурью смог долгие годы служить в тайном сыске и приносить немалую пользу империи. Придурь или нет, но однажды, прямо во время приема гостей, советник исчез.
Очевидцы рассказывали, что он ходил по гостиной, беседовал с приглашенными, распоряжался об ужине — и вдруг вышел куда-то, и больше его никто не видел. Один из лакеев обмолвился было, что Арбенин на его глазах открыл дверь парадного входа и вроде бы собирался выйти наружу. К словам слуги никто особенно прислушиваться не стал, поговорили, да и забыли об этом таинственном случае, как оно водится.
— А как особняк на Аптекарском — пусть даже небольшой, — уцелел во времена Совка? Или не уцелел? — Толик задал правильный вопрос.
В те годы маленькие уютные особнячки моментально оказывались в цепких лапах партийных начальников, или служили закрытыми санаториями, но чтобы вообще оставались бесхозными, — такого немогло быть, потому что не могло быть никогда. А при активном использовании домики неуклонно ветшали, и что же, выходит, нам предстоят съемки внутри какой-то развалины?
— Представьте себе, уцелел. Открылась еще одна странность: о нем все время забывали. Не вносили в списки, не ходили с осмотрами, а потом тропинки вокруг Арбенинского дома заросли так, что найти его стало еще труднее. Так и достоял домик до ваших суматошных дней. Я проверил: он заколочен, но цел, и выглядит крепким.
Я вдруг поняла, что цепляло мое внимание в речи Бенедикта, кроме самой удивительной истории: он все время говорил «ваше» — «ваш прошлый век», «ваши суматошные дни», словно это была не его история и не его современность.
«Запишем в непонятное» — пообещала я сама себе. Прямо сейчас требовать от консультанта разъяснений мне совершенно не хотелось. Погонят еще нафиг, а меж тем история загадочного особнячка уже завладела моим воображением. Можно подумать, я собиралась сочинить на основе истории советника Арбенина роман.