— А как же печати? — пискнула одна из женщин.
— Печати вам больше не понадобятся. Оказывается, они вовсе не блокировали в вас темную силу, а наоборот, защищали вас от зла извне. От этих ваших аснарийцев, чтоб им ни дна, ни покрышки, — не удержавшись, фыркнула я.
Нуриты радостно зашумели — от того, чтобы галдеть в полный голос, их удерживало святое для них место, но и без этого шума получилось предостаточно. Мне даже показалось, что одно из лиц в руках богини слегка поморщилось от шума. Может, гвалт и суматоха в самом деле были неуместны в божественном святилище, но радость людей для меня была гораздо важнее.
Я деловито огляделась.
— Вон та стена прекрасно подойдет, — подмигнул Джемс, сообразивший, что я ищу место для дверного проема.
Он был прав: на дальней стене я увидела изображение арки, увитой зеленью, через которую по воле художника уходила вдаль Золотая дорога. Стоило подойти поближе, как оказалось, что рисунок пересекает вертикальная трещина, — основа для прохода, с которой мне почему-то работалось проще. Когда мое мастерство вырастет, я и сплошную стену смогу превратить в дверь, а пока трещина — самое то, что нужно.
За моей спиной Кадир сказал что-то коротко и веско (я не разобрала, что именно), и нуриты несколько приутихли. И в наступившей относительной тишине я произнесла со всей возможной решительностью:
— Я хочу открыть дорогу в мир, где племени нуритов будет жить лучше всего. Туда, где все они будут счастливы.
Потом положила ладони по обе стороны от трещины и прикрыла глаза, пережидая привычный шум смены миров. Через несколько минут шум затих, и еще не увидев, что получилось из моей магии, я услышала восторженный гул нуритов, который теперь нельзя было остановить никакими соображениями приличий. Ну что ж, пора взглянуть, чему это они так радуются. И я открыла глаза.
На первый взгляд образовавшийся в стене проем (никаких дверных створок, просто арка — и все) вел ровно на ту же самую дорогу из золотистого кирпича, с которой мы свернули к храмовой роще. Только воздух по ту сторону стены был гораздо более прохладным и влажным, и солнце еле пробивалось сквозь облака.
— Ленинградская область, температура воздуха плюс восемнадцать градусов, ветер пять-восемь метров в секунду, возможен дождь, — сама себе задумчиво сказала я и отступила в сторону.
Вперед вышел Кадир, осмотрел предлагаемое для переселения место, зачем-то повел носом, нюхая воздух, и вдруг широко и блаженно заулыбался.
— Мой род будет счастлив там, куда вы открыли нам проход, госпожа.
— Вот кстати, — и почему я не догадалась спросить об этом Многоликую? — А как прочие нуритские роды узнают о возможности, которая у них появилась?
— Чего проще, прекраснейшая: они придут в храм и увидят путь, что предназначен только для них. Люди рагана, которые и без того бывают здесь редко, увидят только прежнюю картину, ничего больше. Многоликая позаботится об этом, — мне бы его уверенность, надеюсь, он знал, о чем говорил.
Кадир улыбался все радостней, он оглядел своих людей и весело скомандовал:
— Ведите сюда коней, тащите кибитки, нуриты. Думаю, Мудрейшая не станет возражать, если мы проведем через ее храм свое имущество. Видит она, мы владеем немногим, и не станем досаждать ей дольше пары мгновений. А вам, уважаемые, мой народ будет вечно признателен за то, что вы сделали для нас. Да будет ваша собственная дорога легкой, и пусть в конце ее вас ожидает то, что вам нужно, — низко поклонившись нам, Кадир первым ступил в новый мир.
А потом мы с его светлостью и Велизарием ошалело следили за тем, как тащатся через храм нуритские коняги, тянутся, качаясь, кибитки, и как наши недавние спутники без малейшего страха переступают границу миров и двигаются прочь от нас по Золотой дороге.
— Госпожауа, — мой фамильяр первым вышел из ступора, — а каак мы тепеерь попадеум домооуй?
Пушистый зрел в корень: вернуться в оазис мы уже не могли, оставалось просить Многоликую о том, чтобы открыть из ее храма дверь еще и в наш мир. Правда, одобрит ли она превращение собственного святилища в проходной двор, я понятия не имела.
— Прошу вас, Многоликая госпожа, еще об одной милости, — прокашлявшись, приступила я к переговорам. — Нам бы тоже хотелось попасть домой. Если вы не возражаете, я попыталась бы открыть проход к себе, — он закроется, как только мы пройдем, честное слово!
Последнее я добавила без особой уверенности: да, двери между мирами должны были закрываться после того, как мы проходим через них, но никакой гарантии по этому поводу я дать, понятно, не могла.