Но слова инспектора не вызвали у Лукаса энтузиазма.
— Ты — босс, тебе виднее, — пожав плечами, буркнул Манн.
— Благодарю. Тебе нужно лишь время от времени присматривать за ним. С одной стороны будешь ты, с другой — я. Успех обеспечен.
— Дай Бог.
— Даст. Я устал, дружище. Ничего не поделаешь, годы.
Прихватив со стола папку, Лукас направился к двери.
— Жди звонка. Позвоню сразу, как только адвокат уедет. После беседы с Сэмом он должен зайти ко мне.
— С удовольствием взглянул бы на него.
— Хороший парень.
— Зато семейка у него еще та.
Хороший парень и его приговоренный к смерти дед в полном молчании провели четверть часа. В комнате слышалось лишь назойливое потрескивание кондиционера. Не выдержав, Адам подошел к стене, прикоснулся ладонью к расположенной чуть выше головы решетке вентиляции. Влажная кожа ощутила струйку прохладного воздуха.
Внезапно дверь распахнулась, в проеме возникла голова Пакера.
— Как дела? — Взгляд охранника скользнул по Адаму и устремился на окошко, за которым, по-прежнему прикрывая лицо рукой, сидел Кэйхолл.
— Все в норме, — не очень уверенно ответил Адам.
— Тем лучше.
Глухо громыхнул замок, и вновь воцарилась тишина. Адам неторопливо вернулся на свое место, упер локти в стол, чуть подался грудью к окошку. Минуту-другую Сэм сидел неподвижно, затем вытер рукавом куртки глаза и расправил плечи.
— Нам необходимо поговорить, — негромко сказал Адам.
Сэм кивнул. Вытерев глаза еще раз, достал из пачки сигарету, щелкнул зажигалкой. Руки его сотрясала мелкая дрожь. Одна за другой последовали три быстрых затяжки.
— Получается, ты — Алан, — севшим голосом проговорил он.
— Был им. До смерти отца я ни о чем не знал.
— Ты появился на свет в шестьдесят четвертом.
— Да.
— Первым из моих внуков.
Адам согласно наклонил голову.
— А в шестьдесят седьмом ты исчез.
— Примерно тогда. Не помню. В памяти осталась только Калифорния.
— Я слышал, что Эдди уехал в Калифорнию и там у него родился второй ребенок. Потом кто-то назвал имя девочки — Кармен. На протяжении нескольких лет до меня доходили слухи о ваших разъездах по южной Калифорнии, но Эдди умело заметал все следы.
— Пока я был ребенком, мы часто переезжали с места на место. По-видимому, отцу не везло с работой.
— А обо мне ты ничего не знал?
— Ничего. О родственниках в доме не говорили. Правду я узнал только после похорон.
— От кого?
— От Ли.
Сэм крепко смежил веки, глубоко затянулся.
— Как она?
— Нормально, насколько мне известно.
— Почему ты решил работать на «Крейвиц энд Бэйн»?
— Это хорошая фирма.
— Ты знал, что они уже когда-то меня защищали?
— Да.
— Выходит, все спланировал заранее?
— Около пяти лет назад.
— Но для чего?
— Не знаю.
— Должна же быть хоть какая-то причина.
— Она очевидна. Вы — мой дед. Нравится это кому-то или нет, но вы тот, кто вы есть, как, собственно говоря, и я. Сейчас я здесь. Что мы намерены делать?
— Тебе лучше уехать.
— Я никуда не уеду, Сэм. Я готовился к этому почти всю сознательную жизнь.
— Готовился к чему?
— Юридически представлять ваши интересы. Вам нужна помощь. Поэтому я здесь.
— Мне уже не помочь. Они твердо решили накачать меня газом. Ты не должен встревать в давнишний спор.
— Почему?
— Во-первых, потому, что это не имеет смысла. Надорвешься — и без малейшего намека на успех. Во-вторых, выплывет твоя родословная, а она далеко не блестящая. По всем параметрам куда разумнее остаться Адамом Холлом.
— Я — Адам Холл, и вовсе не собираюсь менять имя. Я — ваш внук, этого тоже не изменишь. В чем вы видите проблему?
— Может пострадать твоя семья. Эдди обеспечил сыну надежное прикрытие. Не разрушай его.
— Оно уже рухнуло. В фирме обо всем знают. Я рассказал Лукасу Манну и…
— Этот тип выболтает любой секрет. Не вздумай еще раз довериться ему.
— Сэм, боюсь, вы меня не поняли. Мне нет дела до его болтовни. Мне плевать, если весь мир узнает, что я — ваш внук. Я по горло сыт маленькими семейными тайнами. Слава Богу, я уже не ребенок и сам могу принимать решения. Кстати, юристов принято считать существами весьма толстокожими. Я сумею постоять за себя.
Тело Сэма несколько расслабилось, уголки рта дрогнули в мягкой улыбке. Так умудренный жизнью мужчина улыбается ребенку, который хочет, чтобы его принимали за взрослого. Кэйхолл покачал головой.