— Нет. Они меня не интересуют.
— Поганую профессию ты выбрал.
— Большинство юристов — честные люди.
— Еще бы. А большинству моих соседей стать проповедниками помешало только заведомо несправедливое обвинение.
— Губернатор может оказаться нашим последним шансом.
— Он сгорает от желания посмотреть, как я буду умирать. А потом этот надутый индюк соберет пресс-конференцию и подробненько опишет детали происходившего. Мразь, он и взлетел-то на такую высоту благодаря именно мне. Держись от него подальше, Адам.
— Мы обсудим это позже.
— Мы уже обсуждаем это. Дай слово, иначе я ничего не подпишу.
— Другие условия будут?
— Будут. Хочу внести кое-какие дополнения. Мне нужно, чтобы твоя фирма не вздумала брыкаться, если я вдруг решу послать тебя ко всем чертям.
— Позволь-ка мне взглянуть на текст.
Взяв у Сэма лист с соглашением, Адам аккуратно вписал в него еще один абзац, вернул бумагу Кэйхоллу. Тот медленно прочитал пять новых строк и положил лист на стол.
— А подпись?
— Я еще размышляю.
— Могу я задать несколько вопросов, пока ты размышляешь?
— Валяй.
— Где ты овладел искусством обращения со взрывчаткой?
— В воскресной школе.
— До случая с Крамером прозвучало по крайней мере пять взрывов. Каждый раз схема оставалась одна и та же: динамит, детонаторы, бикфордов шнур. Но в Гринвилле применили часовой механизм. Кто научил тебя делать бомбы?
— Ты когда-нибудь запускал фейерверки?
— Конечно.
— Тот же принцип: поджигаешь шнур и бежишь со всех ног.
— С часовым механизмом дело обстоит чуть сложнее. Кто тебя научил?
— Мамочка. Когда ты намерен прийти сюда в следующий раз?
— Завтра.
— Хорошо. Мне нужно все обдумать. На сегодня разговор окончен, хватит идиотских вопросов. Прочту документ, кое-что подправлю, а завтра продолжим.
— Это пустая трата времени.
— Я потратил впустую почти десять лет. Днем больше, днем меньше — какая разница?
— Если не подпишешь, меня могут не пропустить к тебе. Сегодня они просто закрыли глаза.
— Отличные они все-таки парни, а? Скажешь, я нанял тебя еще на одни сутки. Пропустят.
— Предстоит куча работы, Сэм. Не стоит тянуть.
— Мне нужно подумать. Девять с половиной лет в одиночке превращают человека в аналитика. Но не в спринтера, малыш. Для того чтобы расставить все по своим местам, требуется время. Дай собраться с мыслями, как ни крути, ты застал меня врасплох.
— О'кей.
— К завтрашнему дню я войду в норму. Тогда и поговорим, обещаю.
— Не сомневаюсь. — Адам сунул папку в кейс, откинулся на спинку стула. — Я пробуду в Мемфисе около двух месяцев.
— В Мемфисе? Разве ты живешь не в Чикаго?
— У нас здесь небольшой филиал. Телефон указан на визитной карточке. Понадоблюсь — звони.
— Что ты будешь делать, когда все закончится?
— Не знаю. Наверное, вернусь в Чикаго.
— Ты женат?
— Нет.
— А Кармен замужем?
— Нет.
— Как она выглядит?
— Симпатичная, очень умная девушка. Похожа на мать.
— Эвелин была настоящей красавицей.
— Она и сейчас красива.
— Я всегда считал, что Эдди с ней повезло. Но семья ее мне не нравилась.
«А она не приходила в восторг от семьи Эдди», — подумал Адам. Подбородок Сэма почти уперся в грудь, Кэйхолл кулаками потер глаза.
— Похоже, тебе придется попотеть, — сказал он, не поднимая головы.
— Да.
— Некоторые твои вопросы останутся без ответа.
— Ты расскажешь мне все, Сэм. Ты передо мной в долгу, да и перед собой тоже.
— Узнать все тебе и самому не захочется.
— Испытай меня. Я устал от секретов.
— Зачем тебе это?
— Чтобы найти в своем прошлом хоть какой-то смысл.
— Пустая трата времени.
— Решать это буду я.
Поднявшись, Сэм с шумом выдохнул:
— Я, пожалуй, пойду.
Глаза их встретились.
— Конечно, — сказал Адам. — Принести тебе завтра что-нибудь?
— Нет. Приходи сам.
— Обязательно.
Глава 11
Пакер повернул в замочной скважине ключ, и из узкой полоски тени они ступили под палящие лучи солнца. Прикрыв глаза, Адам на секунду остановился, похлопал себя по карманам в поисках темных очков. Страж терпеливо ждал, на переносице его поблескивала дешевая имитация «рэйбана».[7] Духота стояла такая, что густой, плотный воздух, казалось, можно было видеть. Лицо и руки Адама мгновенно стали мокрыми. Очки оказались в кейсе. Надев их, следом за Пакером он двинулся по кирпичной дорожке.