— Из самой распущенной шлюхи я сделаю с помощью моего травяного настоя девственницу, — смеялась она, — а из немощного старца горячего любовника.
Не являлось тайной, что среди ее клиентов были и мужчины. Каждая бездетная женщина находила путь к ней. Нередко ей даже не приходилось прибегать к своим травам. Она просто давала указания, как выбрать правильное время и оптимальную позу при супружеских отношениях, чтобы наступила беременность.
Моя мать также прибегла к помощи Элоизы, когда не могла забеременеть во втором браке. И та смогла помочь. Бабетта уже родила своему второму мужу троих мальчиков, одного за другим, и теперь, в тридцать пять, она снова ждала ребенка. Но где я могла найти помощь в Версале?
Элен порекомендовала мне одну пожилую акушерку, которая жила недалеко от собора Парижской Богоматери в узком переулке в неприметном доме на третьем этаже.
— Господа из собора усердно заботятся о клиентах, — ухмыльнулась Элен.
Внизу в означенном доме была лавка, где продавали красивые вещи из кожи, над ней жила корсетница, сдававшая комнаты перчаточницам, которые пополняли свои скудные доходы тем, что подкарауливали мужчин-клиентов у собора. Юные существа охотно дали мне адрес акушерки — они ведь и сами часто пользовались услугами бабушки Эрнестины.
— Плата у нее очень умеренная, — сообщила мне одна маленькая женщина. — Мне она уже три раза помогла. Было больно, но я пережила, хотя последний раз чуть все не закончилось совсем плохо.
Это прозвучало не очень многообещающе. Но я отважно взобралась по узкой крутой лестнице в квартиру мадам Эрнестины. На мой стук сначала никто не ответил. Было предобеденное время, и, по словам девушек, акушерка в такой час всегда дома.
— Бабка Эрнестина любит поспать, — раздался голос со второго этажа. — Стучи в дверь сильнее.
Наконец дверь открылась и передо мной возникла толстая неряшливая женщина лет шестидесяти с кислым выражением лица.
— Ну, ну, что за спешка, прелестная крошка? — спросила она хриплым голосом. Запах, который струился из ее жилища, был отвратительным. Он еще усилился, когда она шире отворила дверь. Охотнее всего я развернулась бы, когда она протянула ко мне свои похожие на когти руки, и я увидела ее грязные ногти.
— Входи, милое дитя. Тетушка Эрнестина никому не делает больно. — Я-то слышала другое. Мне были отвратительны ее жирные седые волосы, которые она собрала на голове в небрежный пучок, как грязное воронье гнездо, тошнило от перегара, заляпанного фартука, и прежде всего отталкивал запах крови, мочи, пива и подгоревшей еды, который проникал из глубины ее жилища. Но мое любопытство возобладало. Мы прошли мимо клетушки, служившей ей, очевидно, кухней, судя по отвратительному капустному запаху, проникавшему в узкий темный коридор.
Тетушка Эрнестина препроводила меня в маленькую каморку с невероятно грязной лежанкой. На серой простыне виднелись еще свежие пятна крови, а пол здесь вообще, видно, давно не мыли. Может быть, виной тому было мое состояние, но мне от этого стало совсем не по себе.
На столе валялись скомканные платки сомнительной чистоты возле треснувшей миски с широкой кромкой грязи.
— Как вы избавляете от беременности, мадам? — прямо спросила я старую сводню. Она нервно сглотнула, потом отвратительно ухмыльнулась:
— Ты говоришь без обиняков, малышка. Кто тебе сказал, что я это делаю? Я почтенная акушерка, помогаю детям появляться на свет.
— Конечно, мадам. Об этом я и говорю. Вы должны помочь и моему появиться на свет, только немного раньше, чем предусмотрено природой. И поэтому я вас спрашиваю, как вы намерены действовать.
Тетушку Эрнестину, казалось, несколько удивил мой грубый тон. Она подошла к столу, вытащила ящик и широким жестом указала на его содержимое — множество игл, маленьких палочек и крючков, пинцетов и щипцов. Некоторые были изогнуты, а на большинстве прилипли остатки крови.
— Здесь, мадемуазель, вы видите мой богатый инструментарий. Тут для каждой найдется нужный инструмент.
Когда я ко всему прочему увидела еще и коричнево-красные пятна на стене, меня затошнило. Я давилась, и меня едва не вырвало.
— Ну, юная дама, в вашем состоянии сомнения, похоже, нет, — хрипло засмеялась она. После чего я еще смогла произнести: «Спасибо, мадам, большое спасибо», прежде чем повернулась, чтобы покинуть это ужасное место. Лучше я произведу на свет нежеланное дитя, чем вверю себя в руки этой женщины.
— Эй, в чем дело? — прокаркала мне вслед эта «спасительница».
— Мне просто нужно еще подумать, мадам. — Между тем я уже была на лестнице.
— Думай, но не слишком долго, крошка, иначе может быть поздно, — хихикнула тетушка Эрнестина. Я поспешила поскорее убраться.
Я решила довериться моей госпоже. Я не могла себе представить, что дамы ходят к такой грязной ведьме.
— Почему ты не пришла сразу ко мне, моя дорогая? — укоризненно спросила графиня. Она подошла к своему письменному столу и протянула мне листок с рекомендацией для «мудрой» женщины.
— Она знает больше любого врача. — И мадам дю Плесси объяснила мне путь к мадам Онорине, которая жила вблизи церкви Святой Женевьевы, покровительницы Парижа, имела представительный бюргерский дом.
На мой стук дверь открыла хорошенькая служанка. Она взяла мою рекомендацию и попросила подождать, пока передаст письмо мадам.
Вскоре меня приняла пожилая дама. Сначала она поинтересовалась, как чувствует себя моя госпожа, потом захотела знать, когда у меня в последний раз были мои дни и когда точно «это» могло произойти. После она осмотрела мои груди и обследовала живот на сверкающей чистотой кушетке в прилично меблированной комнате с чистым полом и белеными стенами.
Я почувствовала полное доверие к этой женщине, которая, прежде чем заняться мною, долго мыла и без того чистые руки в миске с раствором щелока,[17] а потом вытерла их белым чистейшим полотенцем.
— Чистота очень важна, — пояснила она, — иначе можно получить лихорадку и заражение крови, а этого нам совершенно не нужно.
Она осторожно просунула палец мне во влагалище и ощупала матку.
— К сожалению, закона чистоты не придерживаются даже господа доктора. Они смеются над этим, как будто вымыть руки — позор. Я считаю, что из-за этого они многих женщин при родах доводят до смерти.
Я с дрожью и отвращением вспомнила тетушку Эрнестину.
Затем она объяснила мне, как будет действовать, и достала из ящика мешочек из тонкого, как паутина, шелка.
— Этот мешочек я заполняю пастой из трав и ввожу внутрь. Состав меняется в зависимости от срока беременности. Если он маленький, то обычно достаточно смеси из руты, копытня, водяной душицы и аврана, да еще немного белого ясенца. Если беременность наступила давно, я готовлю смесь из растертых листьев можжевельника с капелькой спорыньи, добавляю немножко горца змеиного и маленькую порцию белокрыльника с медом.
Мадам Онорина накрыла меня белой простыней и предложила мне стакан лимонада, прежде чем принялась готовить мне мешочек.
— Часто женщины приходят ко мне лишь тогда, когда сами или какая-нибудь неопытная личность уже пошуровала там острым предметом — самое плохое, что только можно сделать, потому что это приводит к внутренним повреждениям. В этом случае в мешочек добавляются еще ромашка и ноготки для скорейшего заживления ран. Кроме того, я еще всегда кладу немного белладонны против болей при выходе плода. Схватки, которые выталкивают плод, почти так же болезненны, как и при обычных родах.
— Сколько длится все лечение? — спросила я.
— После введения мешочка вам придется полежать здесь несколько часов. Тем временем можете почитать роман, мадемуазель. У меня для этой цели тут есть несколько — развлекательное чтиво, прогоняющее мрачные мысли. Часа через три-четыре придут первые схватки. Сначала нерегулярные, потом через равные, все более короткие промежутки времени и, наконец, наступят настоящие, и тогда вскоре все будет закончено. Я дам вам тогда снотворное, вы переночуете у меня, а завтра для вас начнется другая жизнь.