— Как ваш колдун в молельне?
— Возможно, — Тувэ пожала плечами.
Ходили слухи, что был один северянин. Он покрылся черными пятнами и стал задыхаться, когда проводил обряд. Позже выяснилось, что в другом роргмерате у него была жена и сын. Смельчаков, желающих поиграть с древним колдовством, на севере не было. Северяне с детства имели дело с магией и поэтому знали — шутки с ней плохи. А уж если речь шла о чем-то, что было сотворено так давно, что никто уже и не помнил истоков… Северяне не были трусами. Но и осторожность не была им чужда.
— Кроме заключения другого брака вы ничем не будете ограничены. Говорю на случай, если вы переживаете об этом.
— Мне кажется, что об этом переживаете вы, — он потянулся за маслиной. Тувэ проследила за его рукой. Рядом стояла тарелка с невероятно притягательными куриными ножками. Она сглотнула слюну. Хоть бы в животе не заурчало.
— Вы же король, можете делать, что хотите.
— Если желаешь, избавься от моих фавориток сама, — он безразлично пожал плечами.
— Предлагаете мне убивать ваших любовниц? — Тувэ хмыкнула. Безумец, что ли?
— Разве я так сказал? — он посмотрел ей в глаза. По спине тут же побежали приятные мурашки, в животе потяжелело, защекотало. — Избавьтесь. Заставьте уехать, исчезнуть. Придумайте что-то. Или уроки Камеристки вы не усвоили?
О, Кая учила её интригам с невероятным усердием. Тувэ никогда не могла и подумать, что этому нужно учиться. Но Камеристка рассказывала, как манипулировать людьми. Кому улыбаться, а кому показывать зубы. Учила тонкостям. Учила понимать, где комплимент, а где унижение. Она рассказывала, что один удачно внедренный фрейлинами слух способен заточить леди в поместье, один слух способен подвести королеву к плахе. Она учила терпению, внимательности, учила сдерживаться. Молчать, когда того требует ситуация. Тувэ впервые задумалась над тем, что ей нужны другие фрейлины. Изель и Йорун не обладали достаточной тонкостью ума. Они хороши были в бою, но в замке…
— Я вас поняла, — Тувэ поставила кубок. Она начинала хмелеть. То ли вино было слишком крепкое, то ли она невероятно голодна.
— Ты хорошо справляешься, — голос Элиота вдруг потеплел. Он подпирал кулаком подбородок, смотрел в сторону, на огонь в камине, но Тувэ всё равно могла разглядеть, что и черты его лица смягчились. — Учишься, стараешься. Твои успехи уже хорошо заметны. Возможно, тебе не стать леди, но королева из тебя может выйти отличная. Такая, какая нужна Лейхгару, королевству, граничащему с северянами.
От его похвалы сердце ухнуло в пятки.
— Я вам нравлюсь? — вдруг выпалила она. Стало страшно неловко, даже ладошки вспотели. Элиот удивленно посмотрел на неё. Тувэ поспешила пояснить, нервно потирая колени руками: — Просто я не такая, как Фелиция, и вы правильно заметили, что мне не стать леди. И в первую нашу встречу, думаю, я сделала что-то, что оттолкнуло вас…
Под конец она совсем замялась. Даром что воительница, рубящая врагов и северных чудовищ, всё равно струсила и опустила глаза, как какая-то сопливая девчонка. Но что она могла? Под его взглядом она всегда именно такой и становилась. Хотела для него стать притягательной леди, той, которой нужно будет подать руку, за которую нужно будет постоять. Только для него хотелось быть такой. Ни для кого более. На севере она никогда не чувствовала себя хуже других. Всегда была красивой, сильной, смелой, дерзкой, отважной, умела пошутить, среди воинов всегда могла найти себе место. По меркам северян, она была хороша, желанна. Но что для северян было притягательным, лейхгарцев отталкивало.
— В вас определенно что-то есть, — спокойно ответил Элиот. — Что-то, что манит меня. Может быть, магия? Откуда мне знать, что ваш колдун ничего со мной не сделал?
Тувэ аж фыркнула от негодования. Выпрямилась и выразительно посмотрела на короля. Колдовать такое?! Это же унизительно!
— Да ему бы гордость не позволила такой ерундой баловаться! И вы сами знаете, что Камеристка бы заметила!
— Сердце короля, по-вашему, ерунда?
Элиот встал с кресла, подошел к софе, схватил её за руку и потянул вверх. Тувэ не особо сопротивлялась, поднялась и тут же оказалась сжата в объятиях. Руки короля чувственно гладили её спину, пальцы чуть сжимали шею сзади, зарывались в волосы. Он заставил её откинуть голову назад, так, чтобы смотрела ему в глаза. Сжимал волосы в кулак и тянул. Не больно. Но она чувствовала его власть над собой. Напряжение, возникающее между ними, приятно щекотало всё внутри неё.
Его Величество склонился, провел кончиком носа по её переносице, скользнул к уху и вдохнул её запах. Кожу обожгло тяжелым дыханием. Тувэ ухватилась за его рубаху на груди. Вцепилась так, будто была готова немедленно сорвать её. Впрочем, так оно вообще-то и было.
— Вы даже пахнете иначе. Масла, мыло — всё лейхгарское, но на вас пахнет иначе.
— И как же?
— Не могу объяснить, — шептал он ей на ухо. — Но чем больше мы проводим времени вместе, тем сильнее хочу обладать тобой. Это ли не колдовство? Ты дикая, невоспитанная…
— О, ну так и отойдите тогда от меня, раз я так плоха, — Тувэ попыталась обиженно выпутаться из объятий. Элиот прижал её теснее. Сжал так, чтобы она и дернуться не смогла. И она перестала вырываться. Если бы серьезно хотела освободиться, то, наверное, смогла бы.
— Ни одна принадлежавшая мне женщина не была настолько отвратительной леди, но и ни одну я так сильно не желал. Не понимаю, — он оставил поцелуй за ухом, ещё один на шее, — сам себя не понимаю. Ты не должна мне нравиться. Воинственная северянка не может пленить сердце короля.
— Вы тоже… — Тувэ едва сдержала стон. Он прикусил кожу под ключицей. — Тоже не должны мне нравиться. Я не должна ради вас делать столько…
Король оторвался от её шеи и посмотрел в глаза.
— Ты была хороша на совете, — он усмехнулся, изучая её лицо глазами. — Так горяча, когда говорила о сражении, о плане, когда была уверена в себе и не мямлила. Так горяча, что хотелось уложить тебя на том столе, взять на той самой карте.
Хрипотца в голосе выдавала его возбуждение. Он в самом деле восхитился ей. В самом деле нестерпимо возжелал. Возжелал воинственную северянку, а не нежную лейхгарскую леди.
Туве уткнулась носом в слегка распахнутый ворот его рубахи. Коснулась губами кожи.
— А как же полное отсутствие манер? — она усмехнулась и потянула зубами шнурок. Рубаха на груди совсем распахнулась.
— Не ешь за столом руками, — он рассмеялся ей в макушку. — Остальному ты постепенно научишься. Уже учишься.
— Значит, я вам нравлюсь?
— Как знать… Как знать, — он поцеловал её в лоб и отстранился. Тувэ удержала руки на его боках.
Ещё чего! Нельзя после всего просто отделаться поцелуем в лоб! Хотя бы губы! Чего ему стоит?
Элиот с усмешкой убрал её руки.
— Остался всего один день. Потерпите, Нер-Рорг Тувэ.
— Признайтесь, вы снимаете напряжение в покоях Фелиции? — она обиженно плюхнулась на софу.
Ну что за мужчина?! Почему всегда останавливался?! Она же хотела! И он точно хотел!
— А вы, оказывается, ревнивица, — Элиот снял со спинки софы камзол, надел его и стал осматривать комнату. — Собираете коллекцию?
Он взглядом указала на руку Тувэ, в которой она сжимала веревку, вытащенную из его рубахи.
Даже и не заметила. Думала на пол бросила, а нет… Сжала в кулаке.
— Фелиции ночи с вами, мне — шнурки с одежды. Лучше так, чем ничего.
Элиот снова тихо рассмеялся.
— Я уже сказал, что для своего спокойствия можете от неё избавиться, — отбирать маленький трофей он не стал. Поправил камзол, стараясь принять как можно более приличный вид. — Так что там с вашими северными традициями?
— Что? — она всё никак не могла стряхнуть чувственную поволоку. Как вообще можно было думать о делах, когда так хотелось… Хотелось того, с кем эти самые дела нужно было вести.
— Что мы будем делать завтра ночью, когда выставим церковников из нашей спальни? — Элиот наклонился к ней, заправил волосы за ухо. — Когда останемся совсем одни? Какие абсолютно неприемлемые для верующего короля вещи мы с вами сделаем?