Он не сводил глаз с её лица. Смотрел сначала в глаза, потом на губы… В животе всё переворачивалось, когда пальцы скользили за ухом, по шее, к ключицам. Он всегда останавливался у самой границы. Никогда не переходил черту. Но даже у этой границы умудрялся довести ее до исступления.
— Мы… — Тувэ выдохнула, прикрыв глаза. Потянулась к нему всем телом. Элиот мягко надавил на её плечи. Пришлось собраться с мыслями. — У нашей семьи две такие вещи. Алтарь предков — предмет семьи отца. Он находится в лесу. Стоит посреди озера, вечно покрытого льдом. И меч первой ведьмы. Оружие, которое мать передает своей дочери. До алтаря не добраться. Так что воспользуемся мечом. Сейчас он принадлежит мне.
— И что дальше? — Элиот сел рядом. Он всё продолжал гладить её шею, уши, играть со светлыми прядями волос.
— Я научу вас древнему колдовству, — тихо произнесла Тувэ, окончательно разомлев от его мягких прикосновений.
— Во мне нет и капли магии. Разве у нас что-то выйдет?
— Я поделюсь с вами теми крохами, что есть у меня.
Тувэ прижалась к его руке щекой. Она хотела бы полностью довериться ему, как верила Ньялу, как верила Иру. Хотела бы поделиться с ним всем, что имела. Он казался таким надежным, сильным. Он бы мог справиться с северянами, мог бы быть Роргом.
Тувэ испугалась собственных мыслей. Она, стало быть, совсем теряла от него голову.
— Что потом? — Тувэ хотела отстраниться, но Элиот задал следующий вопрос, отводя её внимание от нехороших мыслей.
— Потом нужно окропить кровью меч и, произнося слова на древнем наречии, соединить наши тела.
— Как я пойму, что всё сработало?
Тувэ подалась вперед, забралась на софу коленями. Тянуться за поцелуем не стала. Но приблизилась к Элиоту так близко, чтобы чувствовать его частое дыхание на своих губах, чтобы он тоже смог ощутить сакральность, чувственность момента.
— Вы поймете, — прошептала завороженно. Ей вспомнился тот день, когда она впервые обратилась к этой силе внутри себя, заговаривая свой меч.
Тувэ любила эти крупицы магии. И открывать их другому было так… так интимно. Даже более интимно, чем лечь в постель. Не-е-ет. Переспать было просто. А вот открывать этот мир: колдовство, северные традиции, красоту её дикого, неприрученного народа — вот что было интимно. И Элиот интересовался. Он хотел знать. Тувэ даже казалось, что так он пытается понять её.
— Это ни с чем не спутать, — о чем-то таком точно нужно было говорить шепотом, чтобы он чувствовал, чтобы предвкушал эту ночь, как она предвкушала. — Тепло разольется по телу. Будет казаться, будто ты можешь горы свернуть. В первый раз ощущения самые яркие.
Элиот усмехнулся и встал с софы. Он прочистил горло, потянулся к её руке, склонился и оставил короткий поцелуй вежливости, без капли чувственности.
— Доброй ночи, Нер-Рорг Тувэ, — он улыбнулся ей и вышел из комнаты, оставив её полыхать желаниями в одиночестве.
Тувэ сделала несколько глубоких вдохов и кинулась к окну. В комнате стало нестерпимо жарко. Она распахнула створки и втянула носом холодный ночной воздух.
Только когда её тело остыло и расслабилось, Тувэ заметила…
За окном шел снег. Первый снег. На севере это значило, что зима наступила. А ещё… Ещё совпадение даты свадьбы с таким важным событием считалось хорошим знаком.
Сердце Тувэ от радости забилось быстрее.
Сами Боги благословляли их брак. Она, выходит, на правильном пути, с правильным спутником. Выходит, всё будет хорошо. У них всё получится. Они будут счастливы, ведь Боги благословили их, ведь предки осветят их брак. Всё точно будет хорошо. По-другому просто не может быть.
Глава 14
— Так не положено, — Камеристка смотрела на нее с укором. В руках она держала панталончики. С кружавчиками. И мехом внутри, чтобы нежные попки лейхгарок на морозе не обветрились.
Изель от смеха только по полу не каталась, пока свое платье не увидела. Она так резко в лице переменилась, что пополам в приступе смеха сложилась уже и Йорун, которая при виде своего одеяния для венчания смеялась не меньше. Отнеслась к грядущему унижению как к нелепой шутке.
— Кто сказал? — Тувэ продолжила как ни в чем не бывало расчесывать волосы.
— Этикет, — натянуто произнесла Кая. — И здравость суждений.
Камеристка всем своим видом выражала напряжение, от которого, казалось, вот-вот треснет. Слова произносила, едва размыкая губы. То ли волновалась, то ли злилась. Возможно, всё сразу. А вот у Тувэ настроение было не в пример приподнятое. За окном все наконец было белым-бело. И знак хороший, и глаз радует. Теперь-то похоже на ее дом.
— А здравость суждений тут при чем?
— Это нижнее белье, Нер-Рорг, — только зубы у нее не скрипели, а так держалась она явно из последних сил.
— И что? Никто же не увидит, — Тувэ отложила расческу.
— Это неприлично! — Кая наконец не выдержала и повысила голос. Она натянуто выдохнула, так тяжело, так напряженно, что на тонкой шее стали видны косточки.
Но Тувэ не собиралась сдаваться.
— Просто делай, что должна. Прическу вот, например. Только без этих глупых завитков, — она махнула гребнем в руках и протянула его Камеристке.
Кая закрыла глаза. Снова натужно и шумно задышала. Сделала несколько неуверенных шагов в сторону Тувэ и отвернулась.
— Что такое, Камеристка? — со смешком поинтересовалась Нер-Рорг. Наблюдать за муками Каи было очень смешно. Ничего страшного не происходило, но как она ломалась при мысли, что придется нарушить этикет…
— Дайте мне время. Это просто… Просто неслыханно! — она стояла спиной, но все равно было понятно, что Камеристка посмотрела на панталоны в своих руках.
Тувэ глупо хихикнула. Вот бы Каю со всеми ее правилами и этикетом на север. Посмотреть бы, как забавно она будет приседать в своем книксене перед ничего не понимающими Роргами, как будет кривиться, глядя, как все вокруг просто живут без целой кучи ненужных правил. Северянам все эти расшаркивания были ни к чему. И так выживать не просто, зачем еще добавлять сложностей?
Камеристка опустила напряженные плечи. Кажется, примирилась с затеей Тувэ.
— Позвольте помочь вам с прической, Нер-Рорг.
Разрешения Кая дожидаться не стала. Взяла расческу и принялась за дело. Она плела косы, всовывала шпильки, заколки. Камеристка была бережна, не тянула волосы, Тувэ даже разомлела немного. Собственная матушка никогда так нежно не заплетала ей прически.
Никаких нелепых кудрей не было. Только красиво собранные наверх волосы и золотая заколка в виде ветки, усыпанная белыми камнями.
Камеристка помогла надеть серьги. С непривычки, казалось, что-то страшно тянет уши. Тувэ примирилась с ощущениями только после того, как увидела себя в зеркале. Золотые украшения выглядели потрясающе и делали ее такой… красивой.
На шею легло тяжелое золотое колье. Как лейхгарки умудрялись подолгу носить нечто подобное на своих нежных шейках, для Тувэ было загадкой.
Камеристка мазнула что-то на лицо, губы, велела закрыть глаза. Она мягко касалась век, потом опять щек.
Тувэ боялась не узнать себя после всех процедур. Но это все равно была она. Просто более румяная.
Кая не превратила ее в лейхгарку. Ничего такого необычного. Никакой магии и все-таки… Она будто бы стала нежнее. Не воинственной северянкой, а просто невестой.
— Красиво, — Йорун одобрительно кивнула, тепло улыбаясь, но через мгновение посуровела лицом. — Если королю не понравится, я сама лично подвешу его на воротах замка за…
Кая демонстративно громко кашлянула, прервав Йорун на самом интересном.
— Ладно, что там дальше? — Тувэ хлопнула в ладоши и встала с табурета.
Камеристка тут же кинулась к нижним одеждам. Сорочка, чулки, подъюбник… Тувэ опасалась, что будет похожа на воздушное пирожное, но и это опасение не подтвердилось.