Всё перед глазами расплывалось. Изо рта рвались всхлипы, но Глория сильнее сжимала челюсти. В голове звенели слова Камеристки. Она не будет верещать как свинья! Глория, дочь покойного графа Герлота, леди Глория Герлот, королева Лейхгарда, не закатит истерику!
Она шла по эшафоту к плахе. Глория видела, как отрубают головы преступникам. Видела, как рубят руки. Знала, что её ждет.
Обернулась. Камеристка остановилась у ступеней. Махнула рукой страже, чтобы они остались на месте. Она смотрела на королеву с бесстрастным выражением лица. Не жалела, не сочувствовала, не ненавидела. Ничего. И Глория странным образом была ей благодарна за это. Бесчувственность Камеристки её успокаивала. Она едва ли не единственная, кто до самого последнего момента относился к ней как к королеве. Глория ненавидела её. Она знала, что оказалась на эшафоте из-за неё. Не знала только, что именно произошло, не знала, как, но была уверена — если бы не Камеристка… Она чувствовала.
Камеристка присела в глубоком реверансе.
Глория повернулась к палачу, сжимающему огромный топор с длинной рукоятью в руках. Опустила взгляд на плаху. Темное дерево. Отполированное. Она медленно встала на колени.
Камеристка выпрямилась, кивнула, будто одобрила её покорность.
В ушах звенело. Кажется, люди в толпе начинали что-то выкрикивать, говорить, но Глория слышала только протяжный звон, как от одного тяжёлого удара колокола.
Она сглотнула, зажмурилась. В душе всё ещё надеялась, что кто-то из союзников её отца придет на помощь. Всё ещё надеялась. Хотела потянуть время. Может быть, вот сейчас…
Но ничего не случалось. Глория надеялась, но, по правде говоря, знала, что сама выдала едва ли не половину, а найти остальных Элиоту не составило бы труда. Никто не придёт. Её казнят.
Глория опустила голову в выемку, стиснула зубы и решила не открывать глаза. Его Величество не пришёл. Но, может быть, он явится, может быть, смилостивится.
Она сжала кулаки. Ничего не происходило.
Он придёт. Придёт и дарует прощение. Точно. Так и будет. Вот сейчас. Сейчас Элиот…Секундная боль пронзила шею, раздался противный чавкающий звук у самого уха.
Элиот всё-таки не пришёл.
Глава 2
На вид дорогие жёсткие ковры в коридорах — вот чего колдун не понимал совсем. Даже шторы, плотные, не пропускающие свет в это и без того тёмное место, его так не удивляли, как эти ковры. Он уже с минуту глядел на пол коридора. И так голову наклонял и эдак. Не понимал. Сколько ж раз в неделю их приходилось чистить после того, как по ним потопчутся все, кому не лень? И ведь осень. После дождя следы обуви небось оттирать приходилось от рассвета до рассвета.
Но предположим, что ковры на полу были необходимы. Но сколько в этом дьявольском месте было отстроено бесполезных залов? Один, другой… И все пустые. Ну, разве что пара стульчиков у стен.
Колдун бывал в королевствах. Не в Лейхгаре, но ведь бывал. До замков не добирался, однако что-то да видел. Думал, будет тут как рыба в воде. Но нет. Увы. Его знаний едва ли хватало, чтобы разобраться, какой леди можно лукаво улыбаться, с какой заигрывать, а мимо какой лучше пройти, вежливо склонив голову. Вот королева-мать была из последних. Он её всего-то пару раз видел, прогуливаясь по дворцу, но уже знал, что пересекаться с ней хотел бы как можно меньше. В целом, колдун определил для себя некие охотничьи угодья, довольствовался вниманием симпатичных служанок и старательно избегал общества вычурных леди.
Из покоев вышла горничная. Милая личиком, волосы спрятаны под причудливый чепчик. Только пара светло-рыжих прядок выглядывала из-под него. Грудь у неё была пышная, притягательная.
— Леди, — позвал он девушку. Та сразу покраснела.
Колдун быстро сообразил, что называть служанок леди — первый шаг на пути к близкому знакомству с их прелестями. В Лейхгаре оказаться той самой леди было аж до жути почётно.
— Что вы, я не леди вовсе, — залепетала малышка, призывно покусывая губы. Заигрывала с ним, что ли? — Меня Пеппа зовут.
— Леди Пеппа, — продолжил притворяться дурачком колдун. — Я прибыл с Севера пару дней назад. Ещё не успел запомнить все коридоры. Не подскажете дорогу к покоям леди Тувэ?
Слышала бы его Нер-Рорг, дала бы по зубам. А рука у неё тяжелая. Не хотелось бы. Тувэ жутко бесило, когда её называли леди. Она ничего общего с этими женщинами в пышных нелепых платьях иметь не желала.
— Конечно, пройдёмте, — Пеппа смущённо опустила голову, но иногда на колдуна всё же поглядывала. Весьма заинтересованные бросала взгляды своих очаровательно хитрых светло-карих глаз.
Грубых северян местные боялись, а его нет. Он был для них очень любопытным. Вроде и один из тех пугающих воинов, а вроде и вежливый, приличный. Эдакий опасный дикарь с манерами. Ну не мечта ли?
— Меня, кстати, Ирьян зовут. Но вы можете звать меня просто Ир, — колдун обворожительно улыбнулся, когда она посмотрела на него.
Ничего он не мог поделать со своей любовью к общению с лучшим, что создали боги, — женщинами.
— Ну как же я могу, господин Ирьян, — она вела его коридорами. Выбрала путь подлиннее. О, Ир, конечно, уже успел запомнить парочку дорог, изучить замок. Он ведь не идиот. Но служанки всегда велись на потерявшегося гостя короля, и Ир с превеликим удовольствием пользовался их наивностью.
— На севере нет такого обращения — господин. Так что зовите Иром, очаровательная леди Пеппа, — девушка совсем растаяла, покраснела до кончиков ушей и с ответом не нашлась. Какая прелесть. Вот её-то он и будет обхаживать следующую неделю.
Иных развлечений для него тут не было. Колдовать на виду запретили, возможности представляться как полагается — лишили. А он своим именем гордился! Колдун Ирьян, ученик Мастера Северных глубин. О, это было почётно.
Северные глубины — опасное место. Там обитали создания тёмных богов. Чудовища, норовящие истребить всё живое. Северяне от них, конечно, отбивались. Ирьян был родом из тех далёких мест, а его учителем стал самый могущественный из колдунов севера.
Но в проклятом Лейхгаре нельзя было даже звать его колдуном. Церковь житья таким как он не давала. Северянам, впрочем, то было на руку. Оттеснять королевства со спорных территорий после того, как они сожгли половину своего населения, стало проще простого. Некому было давать отпор колдунам, шаманам и ведьмам. А те жалкие чудики в рясах и яйца выеденного не стоили. Не чета северянам.
Пеппа проводила его до покоев Нер-Рорг.
— Я был рад встретить вас. Надеюсь, боги пошлют мне ещё возможность созерцать ваш прекрасный лик, — небрежно бросил Ир, но Пеппа от его слов едва сознание не потеряла.
Не дождавшись ответа, колдун прошмыгнул за дверь, оставив свою новую жертву одну в коридоре справляться с выскакивающим из груди сердцем. Кстати, о сердцах…
— Как там наша Камеристка? — Ир затворил дверь и обернулся к Нер-Рорг. Заговорил на северном. Мало ли какая служанка где могла подслушивать. Хотя он вроде никого чужого рядом не ощущал.
— Я виделась с ней сегодня перед обедом. И увижусь перед ужином. Что ещё, по-твоему, я могла бы о ней узнать? Мы тут третий день, — пробурчала. Стояла к двери спиной, лицом к кровати, на которой лежало что-то гораздо более занимательное для Тувэ, чем необычная бессердечная служанка.
— Что там такое? — Ир встал за её спиной.
На красном, расшитом золотыми нитями покрывале лежало платье местного пошива, премилые панталоны, с которыми колдун уже успел познакомиться, и прочие нижние одежды.
— О, красота какая. Уже можно звать тебя леди Тувэ? — поддел на свой страх и риск.
— Я прикажу Ньялу выпустить тебе кишки, — оскалилась Нер-Рорг. Чуть не зарычала.
— Ладно-ладно! — Ир примирительно вскинул руки. Он вёл себя с Нер-Рорг вполне свободно, но только пока она сама позволяла. Они через много прошли вместе, и поэтому отношения у них были близкие. Тувэ спускала ему дерзость и терпела его деланную расхлябанность. Но до поры до времени.
— Ты уже расставил защитные знаки в комнатах? — Тувэ скинула зелёное платье на пол и забралась с ногами на постель.