Тувэ обернулась.
Элиот лежал, облокотившись на спинку кровати, закинув руки за голову, его штаны, нижнее белье и рубаха были призывно распахнуты. Он пожал плечами, едко усмехаясь.
— Ваша королева велит вам выметаться.
Тимей прищурился.
— Так не положено, — натянуто произнес он.
— Она права. Кровь вы увидели. С вас хватит.
Лицо Благого Наставника вытянулось, прочие зашептались. Тувэ прикусила губу, чтобы слишком уж ярко не улыбаться.
— Напомню, что вы сами одобрили наш брак. Даже были настойчивы, категоричны. Это все, — он с особым вкусом говорил, смаковал слова, вкладывая в них двойной смысл, — плод ваших действий. Покиньте наши покои, Наставник Тимей.
— Как прикажете, Ваше Величество.
Поклон Тимея был таким напряженным, что, казалось, его позвоночник вот-вот заскрипит. Он покидал спальню медленно. С достоинством, будто его совсем не вышвырнули из комнаты, а он сам изъявил желание ее покинуть.
Дверь за последним наставником закрылась. А спустя пару мгновений щелкнул замок. В тишине комнаты этот звук был слышен отчетливо.
Тувэ, сидя на краю кровати, повернулась к Элиоту. Он снова безразлично пожал плечами.
Камеристка, значит. Кто ещё тут на такое способен? Кто бы еще стал заботиться об их покое?
Она посмотрела на короля. Волосы растрепались, рубашка была распахнута, штаны расстегнуты. Ей еще не доводилось видеть его в таком виде. И теперь она позволила себе скользнуть по его обнаженной груди жадным взглядом. Элиот был сложен хорошо — видимо, не брезговал тренировками, кожа у него была темнее, чем у нее, от пупка под пояс уходила дорожка темных волос.
Тувэ бессовестно засмотрелась на эту самую дорожку и закусила губу.
Элиот тихо рассмеялся, заставив ее встрепенуться. Она непонимающе посмотрела на него.
— Взгляд у тебя очень голодный, — с усмешкой произнес он.
Тувэ хмыкнула. Она и не думала это отрицать. Что правда, то правда.
Когда все ушли из их покоев, наконец появилось нужное настроение, желание разгорелось, и никакой неловкости. Теперь-то она могла заполучить все, чего желала.
Тувэ продолжала поедать его глазами. Что-то еще они там не сделали… На периферии крутилась эта мысль. Нужно было что-то доделать, закончить.
Тувэ не могла сконцентрироваться, глядя на Элиота. Он так расслабленно лежал на кровати, ждал.
— Меч, Тувэ, меч, — подсказал, самодовольно улыбаясь.
Она спохватилась и вскочила с кровати.
Вот это ей желания в голову ударили! Как могла она забыть о чем-то настолько важном?!
Тувэ метнулась к комоду.
Полотенца, одеяла, рубашки, ночные сорочки и… Она двумя пальцами поддела ненавистные панталоны и повернулась к Элиоту.
— Серьезно? Это от вашей бывшей жены осталось тут?
Он громко рассмеялся, откинув голову и закрыв глаза рукой.
— Ничего подобного. Всё пошито исключительно для вас.
— Кто притащил это сюда? Ни за что не надену! — она швырнула панталоны обратно в полку и захлопнула ее.
Меч нашелся в самом нижнем ящике. Кроме ее оружия, там ничего не было.
Она шла к постели и смотрела Элиоту в глаза, одной рукой развязывая веревочки на груди. Король быстро встал с постели, оказался к ней вплотную. Сжал ее руку, не дав закончить.
— Не тронь, — велел Элиот, касаясь ее губ невесомым, легким поцелуем, потом еще одним и еще, пальцами расшнуровывая сорочку.
— Запоминайте, — шептала она между нетерпеливыми столкновениями их губ, — слова.
Тувэ тихо повторяла заклинание на древнем забытом северном наречии. И Элиот вторил ей, прижимая к себе и гладя спину и поясницу горячими ладонями. Заклинание было коротким, и очень быстро король перестал сбиваться. Наконец, между поцелуями, они уже произносили слова в один голос.
Элиот потянул вверх ее сорочку и отбросил в сторону. Он опустился на кровать и посмотрел на нее. Взгляд скользил сверху вниз, откровенный и голодный. Такой же, как был у нее.
— Нравится? — спросила она, неловко заправляя волосы за ухо и прикрывая рукой бок.
Элиот ничего не ответил, отстранил ее руку.
— Это… — она снова попыталась прикрыться. — Вам может быть неприятно… Я прикроюсь.
Тувэ уже собиралась наклониться за сорочкой, но король остановил ее. Придержал за руку. Он вел пальцами по животу к тому месту на ее теле, которого она начала стесняться только в Лейхгаре.
— Откуда этот шрам? — тихо спросил он, придвигая ее ближе и целуя живот.
— Перевертыш. На снежной охоте.
— Выглядит серьезно, — он коснулся кубами искалеченного бока. Кожа там была стянутой, белой. Она тогда с трудом выжила. Перевертыш остервенело вгрызался в ее плоть.
— Было больно. Словами не передать, насколько, — тихо ответила Тувэ и прикусила губу.
Он все продолжал выцеловывать шрам. От избытка чувств подгибались колени.
Она бросила меч на постель и нетерпеливо потянула с плеч Элиота рубаху.
— Хватит баловства, Ваше Величество, — серьезно произнесла она, глядя на него сверху вниз. — Снимайте ваши штаны.
Элиот рассмеялся, стаскивая и брюки, и кальсоны.
Наконец они оба были обнажены. В полумраке комнаты.
У Тувэ перехватывало дыхание. Она хотела его. Желание жгло. Но… Но она смаковала момент. Медленно, неторопливо рассматривала. И он рассматривал ее.
— Позволите? — Тувэ чуть надавила на его плечи, заставила забраться на постель и лечь.
— Начинай свой ритуал, северянка, — велел Элиот, устраиваясь на подушках.
Она забралась на него, ощутила бедром все его желание, потерлась, усмехнулась, покусывая губы. Приятно. Все было приятно. Особенно приятно знать, что она желанна.
Тувэ вынула меч из ножен.
— Не боитесь? — спросила с лукавой улыбкой.
Конечно, ему нечего было опасаться, но хотелось подразнить его.
Элиот сел в постели, придерживая ее за бедра.
— Тебя? — он поцеловал ее. Язык требовательно скользнул в рот. Их сбивающиеся дыхания смешивались. Элиот прижимал ее к себе, и они касались друг друга голой кожей, честно и откровенно, совершенно бесстыдно.
— Да, меня, — шептала между поцелуями, пока его руки жадно ласкали тело.
— Нет.
Он укусил ее за шею. Тувэ протяжно застонала. Элиоту явно пришлась ее реакция по вкусу, и он снова сжал зубы, но уже чуть ниже.
— Я никогда не предам вас, — вдруг сорвалось с ее губ. Зарываясь пальцами в его темные волосы, она шептала то, что не могла сказать при свете дня, но то, что он должен был знать. — Закон севера. Мы должны делать друг друга сильнее, иначе нельзя выжить.
— Мы выживем, — заверил он ее, снова начиная терзать губы.
Тувэ отстранилась. Еще чуть-чуть, и она бы сама в словах заклинания начала путаться.
Нашла в простынях меч и обнажила его. Элиот замер.
— Так быстро решила закончить с прелюдиями?
— Вы меня ими мучали последние несколько дней! Хватит! — она полоснула свою ладонь. Жгло. Но она не издала ни звука.
— Какая стойкая северянка, — хмыкнул Элиот. И сам сжал лезвие меча. Тувэ потянула, и клинок рассек его руку.
На простыни закапала кровь.
Элиот смотрел внимательно. Следил за каждым ее движением. Во взгляде его читалось неприкрытое любопытство. Он предвкушал…
В животе с новой силой заныло желание.
Она взяла его ладонь, переплела пальцы и потянулась к губам. За горячими поцелуями, за укусами.
Когда кровь меж их ладонями смешалась, Тувэ взяла меч и сжала рукоять. Она окрасилась в красный. Этого должно было хватить. Тувэ отшвырнула меч на простыни.
Все приготовления были закончены, и она наконец отпустила себя. По-настоящему.
Целовала его так жадно, как не могла до этого, трогала там, где не могла до этого, оставляя на теле кровавые мазки. И он… Он кусал ее, ласкал языком шею, грудь, повалил на кровать, навис сверху. Она чувствовала, как его кровь остается на ее теле после каждого прикосновения. На бедрах, на ключицах, на боках, между ног.
Тувэ в чувственном бреду зашептала заклинание. Элиот подхватил. Они между неистовыми, голодными поцелуями произносили слова на древнем языке. И когда наконец тела соединились, Тувэ накрыло двойной волной наслаждения. Магия разливалась по телу, заставляя вздрагивать от удовольствия. И Элиот…